Пятый всадник - Александр Харыбин

В любом случае, в экономике это называется повышение управленческих издержек. А они уменьшают эффективность труда в целом. К тому же, все равно, это не панацея. Никакие должностные инструкции не смогут предусмотреть все ситуации. И еще при такой схеме должны постоянно повышаться требования к расширению компетенции управленцев. А это имеет свой предел, ограниченный возможностями человеческого мозга, и, опять же, идет вразрез с тенденцией всех последних лет. Потому что тенденция эта такова, что менеджер должен просто уметь управлять людьми и финансами, а для технических вопросов есть соответствующие заместители и советники. Вообще, вы, как ученый-химик, должны себе представлять, что разрушение любой системы есть процесс энергетически выгодный с термодинамической точки зрения. То есть, идет самопроизвольно и с выделением энергии. Весь вопрос в потенциале активации данного процесса. И математические модели говорят, что чем система сложнее, тем уровень этого потенциала ниже.

В принципе, я был с ним согласен. Но вот тезис о том, что степень старения и разрушения инфраструктуры со временем будут только расти, выглядел довольно натянутым. Я не смог удержаться и прервал речь Профессора, прямо спросив об этом. Тот, вопреки опасениям, отнесся к моему возражению спокойно.

– Да, вопрос логичный. Поэтому сейчас перейдем к рассмотрению тех противоречий, которые нарастают в обществе с усложнением инфраструктуры и, в конце концов, взрывают его изнутри. Первое, но не самое главное противоречие – демографическое. В развитых странах население постоянно стареет. Это связано как с увеличением продолжительности жизни, так и с сокращением рождаемости. И скоро наступит такой момент, когда одному работающему придется кормить нескольких пенсионеров. А ведь производительность труда не сможет расти такими же темпами. Это подорвет экономику. Уровень жизни населения будет постоянно падать. Государства станут получать все меньше и меньше налогов и не смогут вкладываться в инфраструктуру настолько, насколько требуется. А требоваться-то, как раз будет с каждым годом все больше и больше – ведь система связей для поддержания жизнедеятельности постоянно усложняется. В результате инфраструктура будет ветшать и через некоторый период просто начнет рассыпаться. С локальными авариями в электросетях или в водоснабжении государства в первое время будут справляться, но в определенный момент количество перейдет в качество. Все начнет разваливаться.

Я слушал Профессора, не перебивая. Слова его казались вполне логичными. Но процесс, о котором он говорит, способен растянуться на сто лет. За это время средняя продолжительность жизни может сильно снизиться и общество снова помолодеет. А, с учетом снижения общей численности населения, инфраструктура сможет постепенно упрощаться.

– Но демографические проблемы , – продолжал Профессор, – это еще не самое страшное. С ними человечество может протянуть еще довольно долго, постепенно деградируя. И период этой деградации может продолжаться несколько тысячелетий, пока не будет найдена точка равновесия. Гораздо серьезнее то, что творится в мировой финансовой системе. За последние сто лет механизмы, по которым функционирует эта система, сильно усложнились. Но принцип остался неизменным. Ее фундамент – это доверие. Грубо говоря, вера в то, что ценные бумаги, которые тебе предлагают, являются надежными, или в то, что тот, кому ты даешь деньги в долг, тебе их вернет в срок и сполна. Если такого доверия не будет, финансовая система рухнет. А за ней, естественно, вся мировая экономика. Банки прекратят работу. Безналичные расчеты остановятся, и дальше настанет натуральный конец света. Механизмом для оценки того, насколько можно доверять тем или иным ценным бумагам или организациям, стали рейтинги, которые присваиваются специальными рейтинговыми агентствами. То есть, получается, что именно на этих агентствах и держится вся мировая финансовая система. Считается, что сомневаться в правильности тех индексов, которые они раздают – это что-то вроде ереси. Все равно, что подвергать сомнению догматы веры. Наверное, если бы индексы раздавала машина на основе неких абсолютно объективных критериев, то система могла бы нормально работать. Но там, к сожалению, сидят живые люди со своими слабостями. И отказаться от возможностей по манипуляции финансовыми рынками им бывает очень тяжело. Поэтому и случаются разные казусы: закладная на дом многодетной семьи безработного негра получает наивысший рейтинг надежности.

– А при чем здесь безработный негр? – не смог удержаться я от вопроса, так как приведенный пример показался мне «притянутым за уши».

– Да при том, что этот самый кризис, который сейчас идет по всему миру, вызван обвалом американских ипотечных бумаг. Проще говоря, на закладные этого нашего негра выписывались, так называемые, деривативы – производные финансовые инструменты, которые маскировали реальную сущность этой первичной бумаги. Рейтинговые агентства, нисколько не сомневаясь, тут же ставили этим деривативам высшие индексы. И их, как горячие пирожки, расхватывали разные фонды, банки и отдельные граждане, любящие поиграть на бирже. Ну, как же – доходность в десять процентов годовых при стопроцентной надежности, кто может отказаться от такого счастья? Но настал момент, когда появился мальчик, и сказал, что король – голый. Тогда все увидели, что эти сверхнадежные и сверхдоходные американские ипотечные бумаги на самом деле являются не более чем закладными на дома безработных многодетных негров. Бумаги рухнули, а с ними – фонды, банки и простые любители поиграть. В принципе, этот кризис и не отличался бы от десятков, произошедших ранее за последние двести лет. Но в данном случае пошатнулся столп системы – доверие рейтингам агентств. И даже, если в этот раз мировая финансовая система выйдет из положения, фундамент ее, образно говоря, уже начали подтачивать жучки. И, рано или поздно, эти жучки систему обрушат. Так что, крах мировой финансовой системы – более быстрая и надежная причина для конца света, чем демографические противоречия. Просто надо иметь в виду, что демографические проблемы с каждым годом будут ослаблять финансовую систему и увеличивать вероятность ее краха.

Мне тяжело было оценить правильность его доводов, так как я не особо силен в экономике. В то же время, казалось, что разрушение финансовой системы – вещь, может быть, и неприятная, но не настолько смертельная, чтобы вызвать гибель человечества. Я осторожно высказал свое сомнение на этот счет.

– Да. Человеку, никак не связанному с финансами, это трудно понять. Представьте себе – лопнул банк, потому что его резервы вдруг сгорели из-за обвала курса акций. А в этом банке находятся счета тысяч предприятий. Все эти счета в один миг будут заблокированы вместе с находящимися на них средствами. А если лопнут одновременно несколько десятков банков? Если в течение недели несколько десятков тысяч предприятий не смогут рассчитываться со своими контрагентами, то с большой долей вероятности можно говорить уже о коллапсе всей инфраструктуры. Потому что среди этих предприятий будут энергетические, пищевые и транспортные. Через неделю в городах будет хаос. Но обвал курса ценных бумаг коснется не только банков. Предприятия не смогут брать кредиты под залог своих акций. А те, которые кредитовались ранее, вынуждены будут срочно искать где-то деньги, чтобы доплатить разницу в потере стоимости залога. И, с очень высокой степенью вероятности, будут вынуждены остановить свою работу. Так что, крах финансовой системы неизбежно вызовет обрушение инфраструктуры со всеми вытекающими последствиями.