Пятый всадник - Александр Харыбин

Уже вечером, лежа на заднем сиденье своей «девятки» и закутавшись в одеяло, вспомнил реакцию Профессора на вопрос о принтере. Она мне показалась странной, но тогда не придал этому большого значения. Просто поставил «галочку» в подсознании. Сейчас же я стал обдумывать это событие и, признаться, простого объяснения словам Профессора у меня не было. Если есть возможность распечатывать по сети, то зачем нужно тратиться на лишний принтер? Приходило на ум лишь одно – то, что я собираюсь распечатывать, не должно попасть на глаза постороннему. Причем под посторонними подразумеваются сотрудники фирмы.

Черт возьми! Зачем такая секретность? Я же не атомную бомбу собираюсь делать, а всего лишь краски и пластики из деревяшек. Так я и размышлял над этой загадкой, пока не уснул.

Профессор не обманул. С самого утра у меня на столе красовалась бумага с информацией, которую ему вчера заказывал. Что ж, еще один плюс в его сторону.

Я внимательно просмотрел содержимое. Да, теперь можно работать. В бумаге присутствовали желаемые свойства требуемых материалов, причем, реально достижимые, плюс к этому, список источников сырья. Этими самыми источниками были древесина нескольких пород, кое-какие сельскохозяйственные культуры, а также некоторые виды растительных масел. Еще разрешалось использовать кости животных. В списке возможных источников сырья также обнаружился метан, что несколько удивило, так как это вещество явно выпадало из ряда. Но, в принципе, чем больше того, что я мог бы использовать, тем шире возможности для маневра.

Следующую пару недель я занимался теоретическими изысканиями. Через день приходилось ездить в библиотеку и работать там с литературой. Удивительно, что в двадцать первом веке, веке информационных технологий, человек, желающий почерпнуть необходимую информацию из литературы, вынужден, как и сто лет назад, тратить по нескольку часов на дорогу. С диссертациями дело обстояло проще – их электронные копии можно было за небольшие деньги заказать по сети, но, что касается журналов и книг…Тут прямо беда. И это при том, что разговоры про оцифровку материалов ленинской библиотеки ведутся уже лет двадцать. Конечно, довольно много действительно оцифровано и выложено в сеть, но в основном это материалы, которые касаются гуманитарных наук. Естественные науки у нас в стране, похоже, не в почете. Слава Богу, что в Москве нахожусь. А вот что делать тем, кто работает в провинции? Искать литературу в районных библиотеках? Чем вбухивать триллионы рублей на всякие там нанотехнологии, наше правительство лучше вложило бы несколько миллионов для того, чтобы сделать информацию доступней для тех, кто занимается наукой. Пользы для страны было бы в сотни раз больше.

Так или иначе, через две недели уже начали прорисовываться технологические схемы. Я доложил о результатах Профессору, сказав при этом, что надо бы проверить их в лабораторных условиях. На бумаге часто все выглядит замечательно, а вот начнешь реализовывать на практике, и сразу начинаются проблемы. Я имел в виду, конечно, что сам лично должен заняться этим делом, но Профессор или не понял, или сделал вид, что не понимает. Попросил набросать задание для лаборантов, которые будут выполнять исследования.

Неужели он не понимает, что без моего личного контроля ничего не получится? Ведь предусмотреть все заранее нереально. По ходу работы обязательно возникают вопросы, которые необходимо оперативно решать. Я принялся объяснять это Профессору, он слушал, слегка кивая при этом, как бы давая понять, что соглашается с моими доводами. Наконец он огласил свое решение.

– Хорошо. Будете регулировать процесс по электронной почте.

Меня чуть не хватил нервный смех. Господи! Для чего я битый час все ему здесь втолковывал?

– А почему я не могу присутствовать и контролировать лично?

Профессор внимательно, будто оценивающе, посмотрел на меня.

– К сожалению, не можете. Эта работа будет выполняться в режимном учреждении, куда допуск оформляется долго и тяжело.

– Понятно, – протянул я, хотя мне совершенно не было понятно – зачем совершенно обычную работу выполнять в каком-то секретном институте? Ведь все можно сделать в любой заводской лаборатории. Зашевелились смутные подозрения. Нет, все-таки тут что-то нечисто. Но, решив не подавать вида, продолжил.

– Ну, ладно. По электронке – значит по электронке.

И принялся готовить методики для лаборантов.

Те несколько дней, пока мои технологии опробовались в каком-то секретном НИИ, я потихоньку прорабатывал аппаратное обеспечение.

Посреди рабочей недели ко мне зашел Профессор и дал листок с результатами работы лаборантов. Результаты были неплохие, и это означало, что мне нужно переходить к следующему этапу. Я сказал об этом Профессору. Тот ответил, чтобы я ждал письма с уточненными требованиями по конструкции оборудования.

Письмо пришло через пару часов. Хотя обратный адрес был Профессора, тем не менее, было понятно, что он лишь переслал мне содержимое, полученное от кого-то еще. Опять какая-то непонятная конспирация.

Тем не менее, я начал изучать полученную информацию. После изучения стало понятно, что если отбросить лишние слова, суть требований в том, чтобы необходимое оборудование могли изготовить не слишком квалифицированные рабочие в колхозной мастерской из того, что удастся найти на ближайшей свалке.

Я усмехнулся. Работа предстояла не из простых. Хорошо, что мне не привыкать из дерьма конфетку делать. Интересно, нашли бы они еще кого-нибудь кроме меня на такую задачку?

Через три дня у меня было все готово. Эскизы начертил от руки, отсканировал и отослал Профессору с комментариями. Хотел было сначала немного выпендриться и начертить все в Автокаде, благо, эту программу неплохо изучил, когда работал технологом на заводе. Но потом решил, что не стоит. Кто знает, может, у них никто в этом не разбирается. Тем более, если и вправду будут все делать в колхозной мастерской.

На следующий день по внутреннему телефону позвонил Профессор и пригласил через десять минут зайти в переговорную. Туда, где меня допрашивали в первый день.

Когда я зашел , Профессора еще не было. Через пару минут он явился. Я встал, пожал протянутую руку. Профессор жестом указал на кресло за столом. В руке он держал несколько листков. Когда он сел напротив меня, я опознал на листках продукты своего графического творчества и мои комментарии к эскизам.

Какое-то время Профессор молчал, теребя листы и бегло всматриваясь в их содержимое. От меня не скрылось, что он делает это только для вида, хотя на самом деле просто тянет время, не решаясь начать разговор. Это несколько встревожило. На миг подумалось, что он оказался крайне недоволен моей работой и сейчас подбирает слова, чтобы как-нибудь в максимально мягкой форме выразить свое мнение об этом. А может вообще заявит, что я им не подхожу.

– Олег Николаевич! – как-то уж очень официально прозвучало в его устах вступление, что еще больше меня уверило в самых худших опасениях. Но он продолжил уже более расслабленным тоном, – я тут просмотрел то, что вы нарисовали. Хочу высказать свое мнение: мне кажется, что вы оправдали наши надежды. В принципе, тут все в порядке.