В августе жену знать не желаю - Акилле Кампаниле

— Но, — сказал он, — ты молчишь. Что с тобой? Что стряслось?

Суарес не отвечал.

— Ради бога! — воскликнул старик. — Ты чего-то не договариваешь… Что-то случилось, чего я не знаю? Может, мой сын не кажется тебе достойной парой для прелестной Катерины?

Суарес покачал головой с нежной грустью, как бы говоря, что дело не в этом, причина его молчания в ином, и опустил глаза, нахмурив лоб.

— Ну так что же? — продолжал старик Мальпьери. — Ты что-то от меня скрываешь. Не томи меня. Говори! — Он повернулся к женщинам и с жаром произнес: — Говорите же!

Катерина молча опустила голову. Мать вздохнула.

— Так неужели?.. — закричал Андреа, обращаясь к Катерине. — Ты, ты сама…

И кто знает, какую глупость он бы сморозил, если бы, не зная, как закончить фразу, не решил замолчать.

Джедеоне, в полной растерянности, обратил вопрошающий взгляд на веселых купальщиц из Майами.

Но и те молчали, качая головами, вздыхали с глубокой грустью, а у многих на глаза навернулись слезы.

— Ну так что же?..

Джедеоне повернулся к другим потерпевшим кораблекрушение, но и те горестно вздохнули, опустив головы. С трудом овладев собой, Джедеоне, тяжело дыша, приказал:

— Выкладывайте. Что случилось?

— А случилось то, — резко сказала синьора Суарес, — что пока что о свадьбе можно забыть.

Андреа покачнулся.

— Но, — пролепетал его отец, — вы мне объясните наконец?

— Разумеется, — сухо сказала синьора Суарес, которая, между нами, была порядочная змея, — только сначала пойдемте в гостиницу, а то здесь недолго и воспаление легких схватить.

По дороге все объяснилось.

Так просто сказать: печальные последствия рассеянности. Некоторые находят этот недостаток очаровательным, другие считают его просто смешным и милым — особенно у старых ученых, которые живут, постоянно погруженные в свои размышления. Рассказывают тысячи смешных случаев о рассеянности. Как например, происшествие с одним франтом, который, выходя из дому и думая, что берет свою трость, по рассеянности взял веник, оставленный служанкой в прихожей, да так и пошел по центральному проспекту, щеголяя сим орудием домашнего труда подмышкой. Об этом случае известно многим обитателям улицы Медина в Неаполе, которые проживали там в период смуты, с 1848 по 1860 годы.

Столь же известен и другой случай с одним старым аристократом-реакционером, проживавшим на той же улице: думая, что держит во рту мундштук, он часто прохаживался по городу с зубной щеткой в губах. Ну а кто не знает о приключении старого профессора, который — снова на той же улице Медина — по рассеянности вышел из дому голым?

— Я, — скажет читатель.

Ладно, нам тоже ничего не известно об этом случае. Вернее, нам не известны его подробности. Мы не знаем имени старого профессора, не знаем и точного маршрута его передвижения; тем более, что — как нам кажется — в какой-то момент прогулки он поспешно вернулся назад. Но это не значит, что нельзя привести множество других случаев, вызванных рассеянностью, и не все из них, уж поверьте, забавны. Особенно для жертв.

Несмотря на это, еще не перевелись безголовые типы — не знаю, как их назвать иначе, — которые строят из себя рассеянных; они силятся выглядеть таковыми или кичатся этим. Сумасшедшие?

Я же могу сказать, что рассеянность — непростительный недостаток, и в определенных случаях он может приводить к самым ужасным последствиям. В подтверждение моих слов достаточно привести случай с господином Уититтерли, капитаном «Эстеллы».

Это был чрезвычайно щепетильный человек — один из тех, кто помешан на порядке и точности. В жизни он ни разу не бывал рассеянным. Но хоть раз в этой жизни все могут ошибаться, и он не избежал общей участи: однажды, в минуту рассеянности — повторяем: с ним никогда раньше такого не случалось, — вместе того, чтобы оснастить свой корабль спасательными поясами, как это делает всякий капитан, заботящийся о безопасности команды и пассажиров, он оснастил его поясами верности, которые сумел раздобыть, неизвестно как, у антикваров и старьевщиков. Вам легко представить, чем это кончилось: при первом же кораблекрушении, каковым как раз и было то, о котором наш рассказ, пассажиры корабля, мужчины и женщины, вместо того чтобы облачиться в спасательные пояса, вынуждены были, за неимением оных, надеть пояса верности и броситься в таком виде в воду.

К счастью, как мы видели, кораблекрушение произошло недалеко от берега, и несчастные спаслись все равно.

Когда старик Мальпьери выслушал историю с поясами верности, он от души рассмеялся.

— Слава богу, слава богу! — сказал он. Потом повернулся к дамам и добавил: — А ключи где?

Отец невесты опустил голову.

— Это он, — закричала его жена, замахиваясь на него, — это все он, болван.

— Дорогая, — начал Суарес мягким и вкрадчивым голосом, которым он всегда разговаривал с женой, — прошу тебя, давай не будем. Как я мог, по-твоему, в такой ужасный момент думать…

— Зачем же ты сам тогда попросил…

— Послушайте, — прервал ее Джедеоне, — можно, наконец, узнать, что произошло?

— А произошло то, — закричала синьора Суарес, показывая на мужа, — что этот идиот уронил ключи в море!

Старик Суарес терпеливо качал головой, бормоча стоявшим рядом:

— Она добрая женщина, но когда нервничает, с ней невозможно разговаривать. — Затем он обратился к жене и любезно добавил: — Но, дорогая моя, когда такие волны…

— Но зачем, тогда, — заголосила женщина, — зачем же ты их взял сам? Понятное дело, все хочет сделать сам и в результате — такие неприятности. Перед тем как броситься в море, потребовал: «Ключи главе семьи!» Мы ему и отдали. Возьми их я, такого бы не случилось. Я положила бы их в сумочку.

— Ладно, — пробормотал Суарес, — такое могло произойти с каждым.

И действительно, то же самое случилось и с остальными. Дело в том, что капитан Уититтерли, выдавая каждому вместе с поясом и соответствующий ключ, просил не терять его. Но, как это бывает, по причине шторма и суматохи, едва несчастные люди оказались в воде, среди бурных волн, они отпустили ключи, которые крепко держали в руке и — прощайте! — они все пошли ко дну. Но тогда мысли были заняты другим. «Бог позаботится», — подумали люди, которые помышляли только о собственном спасении.

Легко представить себе их ужас, когда они добрались до берега. Когда улеглось волнение первых минут, все поняли, в каком они оказались положении. Совершенно незавидном. Одни, в незнакомой местности, к тому же — в поясах верности, от которых у них не осталось ключей. В темноте, среди разбушевавшейся стихии, первыми их словами, которые они со стоном произнесли, были:

— Ключ! Где мой ключ?

Мучительный вопрос, на который отвечал рев бури: