Полуночник - Дебора Хьюитт

Семейные деревья. Неожиданно Алису пронзила мысль – а ведь она не совсем человек…

– Мои биологические родители… – выдохнула она.

– А что с ними такое?

– Да если бы не их чертова ДНК, я жила бы себе дальше и горя не знала. Они все мне испортили. И угораздило же меня унаследовать эту безумную кровь.

– Семья – превыше всего, – криво ухмыльнулся Август.

Кусая в горьком отчаянии губы, она уставилась на гобелены.

– Но почему их пять? – удивилась она, кивая на повисшую у нее над головой белоснежно-белую шпалеру, окаймленную черными нитями. – Почему гобеленов пять, а не четыре?

– Ага! Углядела-таки. Пятый принадлежит Туони, Линтувахти. Но Линтувахти не был основателем. Он был…

– Повелителем мертвых. Смертью.

– Да. Был, есть и будет.

Алиса отступила на шаг, чтобы получше рассмотреть полотнище.

– Значит, у Повелителя мертвых есть семья? И Марианна права – у него есть ребенок?

– Семейное дерево Туони пусто, – многозначительно заметил Август.

– Туони… – словно эхо отозвалась Алиса.

– Угу. Туони. Смерть. Линтувахти.

– Сколько же у него имен?

– Шутишь, что ли? – расхохотался некромант. – Да имя ему – легион! Он есть в каждой культуре и в каждом языке, в каждом мало-мальском наречии. Мрачный Жнец, Мот, Танатос, дядюшка Гейн, Азраил, Санта Муэрте. Финны зовут его «Туони»… По правде говоря, Туони – подлинное имя Повелителя смерти, а Линтувахти – скорее его профессиональные обязанности. Но большинству людей он знаком именно по своей, грубо говоря, специализации, так что его истинное имя постепенно забывается.

– Превосходно, – хмыкнула Алиса. – Так что насчет его семейного древа?

– Про Туони сложено немало песен и мифов. Его имя окружено преданиями и легендами, принесенными в Грачевник финнами-вяки. В них говорится, что у Туони есть жена по имени Туонетар и семья – все как положено. Члены Братства просто помешаны на этих сказках. Они безоговорочно верят финским сказаниям, почитая их непреложной правдой, однако… Если бы у Туони были дети, то их имена были бы вышиты на его гобелене, но на гобелене никаких имен нет. Многие годы Братство искало потомков Туони, но так никого и не обнаружило. Уж мне ли не знать. – Алиса кивнула. – Марианна вынудила Проктора помочь ей. Но вскоре Проктор почти ослеп: он собственной физиономии в зеркале не различал, не то что детей Повелителя мертвых. И тогда приверженцам Братства втемяшилось в головы, что Туони, когда придет время, выберет возлюбленную, которая и родит ему детей. Детей, которые…

– Очистят мир?

– Ну да. Правда, этому верят лишь члены Братства. Большинство же людей считают, что Повелитель земли мертвых не способен к деторождению. Они утверждают, что смерть, порождающая жизнь, – это нелепость. А потому на Семейном дереве Туони нет ни детишек, ни их имен.

– А зачем тогда вывешивать его гобелен? – пожала плечами Алиса. – Он же до конца света останется пустым.

– В этом-то и фишка… – Август широко ухмыльнулся и кивком головы указал на ветхую обтерханную шпалеру, по верхнему краю которой была вышита черная, похожая на дерево, руна. – Потому-то Братство с ума и сходит – никто не знает, кто повесил этот гобелен. Марианна, например, просто зациклена на нем. Просто зациклена. Сам факт существования гобелена, по ее мнению, доказывает одно из двух: либо у Линтувахти уже есть потомство, либо он в состоянии его породить. Иных доказательств ей и не требуется.

Алиса с сомнением разглядывала простенький, затрепанный гобелен с торчавшими отовсюду нитями и подозрительными темными пятнами по краям. Если бы ей заплатили за то, чтобы она отнесла его к себе домой, она бы сто раз подумала, соглашаться ли на такое предложение.

Обогнув Августа, она отошла к остальным гобеленам. Перед этими величественными полотнами, колыхавшимися на стенах, она чувствовала себя крошечной пигалицей. Глаза ее с ненасытным любопытством перебегали с одной пришпиленной бумажки на другую. В ее голове зарницами вспыхивали имена: Генри Морган, Джошуа Майлз, Джеймс Кинан, Мартин Доннеллан….

Алиса приблизилась к тускло-зеленому гобелену Миэликки.

– Ты успел прикрепить бумажку со своим именем к одному из них, прежде чем их начали охранять светлячки?

– Я не вхож в Чертог, – вздохнул он. – Ну, пока не вхож. – Август махнул на самый дальний гобелен.

– Возможно, я состою в отдаленном родстве с Ахти. Вот уж мастак был управляться с водой. А я, между прочим, Август Рона, а Рона – это река во Франции. Разумеется, водное искусство не мое основополагающее наследие, и все же… Ты только не смейся…. Мне не нужен зонтик. Капли дождя просто… отскакивают от меня.

Алиса рассеянно кивнула, размышляя, есть ли на каком-либо гобелене имя Кроули.

– Ища подтверждение своим верованиям, Марианна прошерстила все культуры и религии, все мифологии, описывающие образ Смерти, – продолжал Август. – Финский эпос, легенды и мифы Древней Греции, христианское учение…

– Я видела ее рисунки.

– Тогда ты видела и кровь агнца на парадной двери. Ты не прочь устроить тут исторические словопрения? Ты что-нибудь слышала про Исход евреев из Египта?

– Ну да.

– Небось мультик диснеевский смотрела? – поддел он ее.

– Смотрела, но… Мои знания по этой теме намного глубже, Август.

Некромант залился веселым смехом.

– Итак, когда Моисей потребовал у фараона Древнего Египта отпустить израильтян, тот отказал им, и Бог наслал на Египет десять казней, и последней казнью стала смерть первенцев. Израильтяне же помазали двери свои кровью агнца, и Ангел Смерти, увидев кровь, прошел мимо домов их и пощадил детей их.

– Верно. Но ведь Линтувахти – это не Ангел Смерти, так?

– Так. – Август нервно пригладил волосы. – Мне бы сейчас сигаретку…

– Вернемся наверх. Если нас схватят Ищейки…

– Нет, погоди, – живо перебил ее Август. – Я… Я еще не все тебе тут показал. – Алиса настороженно прищурилась, и Август обезоруживающе улыбнулся. Однако его полуночник вел себя беспокойно и подозрительно, и в душу Алисы закрались сомнения. – Исход – это история о казнях, – пробормотал Август, отводя в сторону взгляд. – И в некоторых финских поверьях Ловиатар, дочь Повелителя земли мертвых…

– Стоп. Она – его дочь? – Алиса припомнила жуткое панно на стене в убежище Марианны с раскинувшейся на скале женщиной с полулицом-получерепом, дающей жизнь детям-болезням. – Значит, это Ловиатар в конце концов подвергнет мир… Очищению?

– Нет. Ловиатар – не более чем сказка. Ее никогда не существовало. Я считаю, что старинные финские поверья про Ловиатар и ее сыновей есть не что иное, как переложение истории про казни.