Дневник обезьянки (1957-1982) - Джейн Биркин

Три часа ночи

Последний день и последняя ночь. Мне ужасно грустно, как будто я оставляю здесь кусок себя. Как мне было хорошо здесь, в своем доме, с Кейт, Шарлоттой и всей нашей семьей. Приехал Макс – сын Пемпи и Кэрола. Они с Сержем быстро нашли общий язык и пропадали в местном казино, которое называется «Клуб 13». Я до трех часов ночи плавала с детьми нагишом в бассейне; по вечерам Серж играл на рояле, а я пела; Серж с Максом играли в кафе в шахматы, а я сидела рядом, вспоминая Пемпи и Кэрола. Сегодня днем звонил из Парижа Эндрю. Он придет на ужин в «Золотой орел». Я счастлива, что повидаюсь с ним хоть пару часов. Он показывал мне пробный экземпляр своей книги с еще не разрезанными листами. Подумать только, в декабре или январе она уже выйдет, и на обложке будет напечатано его имя. Я уже не говорю про цветное приложение к Sunday Times с серией его очерков, посвященных Дж. М. Барри. Надо будет чем-нибудь его побаловать, хотя бы на скорую руку.

Пятница 13 марта

Нана умерла почти год назад. У меня до сих пор слезы подкатывают к глазам, стоит наткнуться взглядом на ее фото или посмотреть видео, на котором она мелькает. Она по-прежнему здесь, с нами. Пять лет съемок, и в каждом фильме – она. Шарлотта решила нарисовать ее для Сержа и расплакалась. Она вообще странный ребенок, никогда не знаешь, о чем она думает. Кейт гораздо более… Она, например, верит в жизнь после смерти – в отличие от меня. Она говорит, что в противном случае невозможно жить. До чего странно наблюдать, как твой собственный ребенок рассуждает о жизни и смерти. Интересно, кем станут мои дочки. Иногда у меня возникает предчувствие, что я никогда этого не узнаю – просто потому, что не доживу до того времени, когда они станут взрослыми. Если и правда так произойдет, лучше я опишу их такими, какие они сейчас.

Кейт – это моя Кейт. Меня терзает страх, что она бросит меня и уйдет к своему отцу Джону. Он словно горящая лампочка, на свет которой стремится мой бедный мотылек. Он сулит ей ковбойские сапоги, ранчо с дикими пони и прочее. Какой ребенок против этого устоит?

Но довольно про Джона Барри! Меня интересует сама Кейт и ее жизнь. В апреле ей исполняется 12 лет. Я поведу ее в ресторан «Распутин», и ровно в полночь мы разобьем свои бокалы – на счастье. Она танцует как одержимая. У нее потрясающее чувство ритма, я ни у кого не видела ничего похожего. Преподаватель школы танцев при американской церкви говорит то же самое. Она легко впадает в гнев, часто злится и бурчит – в точности, как я. Она очень обидчивая и страшно упрямая. Любит командовать, но я сама в детстве помыкала Линдой. Все эти ее черты объясняются тем, что она insecure[176]. Ее романтичность оборачивается инфантильностью. Ей трудно говорить о себе, из-за чего она жутко расстраивается и ведет себя непоследовательно. Зато она способна на такую любовь, что это греет меня даже в самые ужасные дни. Она всем все прощает, как какая-нибудь святая; она способна восхищаться чужими успехами и не ведает зависти – в отличие от меня. Когда тебе плохо, нет никого лучше нежной и доброй Кейт, чтобы тебя утешить. Я с наслаждением наблюдаю за тем, как она мчится сквозь детство. Кейт – такой человек, который судит других не по словам, а по делам. Она терпеть не может слабости. Ей не понравилось, когда в Нормандии я убила морского петуха, зато как она гордилась мной, когда в Африке я отвезла в больницу незнакомого мальчика. Вот какой я ее вижу. Ее недостатки – это всего лишь признаки слишком гордого характера, не переходящего в высокомерие. Она так и осталась англичанкой. О my darling Кейт! Я люблю тебя такой, какая ты есть. Я слишком часто кричу на тебя, слишком часто показываю, что я тобой недовольна. Если можешь, пойми меня. Я – человек настроения и слишком многие вещи принимаю близко к сердцу. Прости мне мои слабости. Надеюсь, ты сумеешь найти себе дело по душе и не изменишь себе. Работа должна захватывать человека целиком. Попробуй все, что тебе интересно. Не поддавайся отчаянию. Спи с кем хочешь, но не теряй достоинства. Наверное, я слишком старомодна и рассуждаю неправильно, но мне кажется, что это очень важно для нас обеих. Мужчина должен заслужить то, что ты готова принести ему в дар, – твой ум, твою душу. Если после случайной ночи ты сознаешь, что поддалась слепому порыву, это больно ранит твое сердце и твою гордость. Мне не хочется, чтобы ты получила такой опыт. Женские журналы внушают нам комплексы: «Я только дотронулся до ее груди, и она испытала феерический оргазм»… Нам остается только порадоваться за эту девушку и за всех, кому посчастливится иметь с ней дело, но штука в том, что это все вранье. Подобные статьи пишут мужчины для других мужчин, которым возбуждение поднимает настроение. Никогда не забывай: мужчины уязвимы. Мужчине необходимо демонстрировать свою мужественность, а если это ему не удается, он становится жертвой насмешек. Его обзывают «импотентом», что несправедливо. Просто иногда у него и правда не получается, но в этом нет ничего страшного. Это ведь не происходит автоматически, и порой часть вины за неудачу лежит на нас, женщинах. Даже мертвое тело имеет свою ценность. Внешность имеет большое значение, а внешность уязвима – в силу своей банальности, отсутствия тайны. Настанет день, когда тебя полюбят мужчины. Если твоя любовь к одному из них будет пронизана страстью, считай, тебе повезло.

Ладно, дорогая Кейт, пора кончать эту «историю болезни». Мне хотелось бы быть откровенней со своей матерью, но это невозможно. Пожалуй, это даже к лучшему. В любом случае родители всегда все делают шиворот-навыворот. Ты уж отнесись к нам с пониманием.

Шарлотта, darling, завтра напишу тебе. Это работа не на полчаса – на целую ночь. Описать тебя – неимоверно трудная задача, особенно для тебя самой.

Вечер вторника

Шарлотте 7 лет. Ее словно окружает некая аура. Когда она входит в комнату, все оборачиваются к ней и спрашивают, кто она такая. Обычно она с полным чувством собственного достоинства отвечает: «Меня зовут Шарлотта Генсбур». Она страшная индивидуалистка и обожает взрослую компанию. В Нормандии у нее есть дружок, Дидье, ему 15 лет, и он обращается с ней как с королевой! Если она задает вам вопрос, то требует подробного ответа, иначе пускается в слезы. Она перфекционистка – вся в Сержа. Если она рисует или пишет, то ее рисунок или письмо должны быть идеальными. У нее потрясающий почерк: буковки мелкие, ровные, с одинаковым наклоном – настоящее чудо каллиграфии. На ее рисунках видна каждая деталь, что бы она ни рисовала – бронзовую крысу со стола Сержа, лампу, старинный шприц 1900 года…

Как-то я попросила ее изобразить четыре стихии. Сначала воду. Она нарисовала ровный квадрат и провела в середине его прямую линию. «Что это?» – спросила я. «Вода. В ванне». Потом я попросила ее нарисовать огонь. Она снова изобразила квадрат, а внутри его – какие-то мелкие штуки. «Это огонь в камине». Землю? Еще один квадрат, внутри – две одинаково изогнутые параллельные линии. «Это крот прорыл ход в земле». Воздух? Толстощекий херувим, который старательно куда-то дует.

«Что такое акупунктура?» – как-то спросила Шарлотта. «Это такой способ, который помогает людям бросить курить», – объяснил Серж.