Гонка века. Самая громкая авантюра столетия - Николас Томалин

18 апреля (на эту дату он запланировал свое предполагаемое прохождение через мыс Горн) яхтсмен ненадолго прервал радиомолчание, чтобы ответить на вызов, пришедший напрямую с радиостанции «Портисхед», из Англии. Операторы решились на вызов в надежде выяснить, дошло ли сообщение Холворта до адресата. Должно быть, в «Портисхед» посчитали странным то обстоятельство, что Кроухерст может напрямую общаться с Англией. Ведь предполагалось, что в этот момент он сражается с силами стихии у берегов Южной Америки. Однако это несоответствие снова прошло незамеченным. Скорее всего Кроухерст рискнул ответить в надежде получить больше информации об остальных участниках гонки. В ходе обмена сообщениями на морзянке яхтсмен узнал о самоотводе Муатесье и выяснил точное местонахождение яхты Тетли. Располагая такими сведениями, он уже мог строить точные планы на будущее.

Все это время Кроухерст уверенно двигался по Атлантическому океану на север и теперь находился на одной широте с Буэнос-Айресом. На данный момент перед ним стояла задача распределить якобы пройденное тримараном расстояние на равные отрезки с таким расчетом, чтобы его поддельный путь пришел в точку его текущего местоположения в нужную дату. Эту встречу реального и воображаемого маршрутов Кроухерсту нужно было просчитать до того, как он вернется в районы интенсивного судоходства.

Затем последовал период странных колебаний. Кроухерст знал, что после публикации его следующей радиограммы в Англии на него неизбежно падут подозрения в мошенничестве, и тогда последняя призрачная надежда выпутаться из сетей обмана рассеется. Похоже, эта мысль снова ввергла яхтсмена в состояние нерешительности. Однако на этот раз у нас нет прямых данных о том, какие варианты он просчитывал, поэтому мы можем лишь строить предположения, интерпретируя его действия.

Координаты места соединения воображаемого и реального маршрутов проистекали из курса, которым он шел. Эта точка была расположена примерно в 1000 миль к северо-востоку от Фолклендских островов и в 700 милях строго к востоку от Буэнос-Айреса. Это был осторожный выбор, поскольку яхтсмен запросто мог бы увести свой фальшивый маршрут еще на тысячу миль дальше по Атлантике, не особо рискуя быть обнаруженным. Но получилось так, что Кроухерсту снова пришлось провести несколько дней в утомительном ожидании, бесцельно петляя по пустынным просторам океана к востоку от Буэнос-Айреса, пока поддельный маршрут не воссоединился с реальным.

Между тем нахождение в этой области имело одно неоспоримое преимущество. В течение двух недель пребывания здесь у яхтсмена была возможность вести разговоры по радиотелефону через радиостанцию Буэнос-Айреса. Похоже, в то время Кроухерста вдруг обуяло сильное желание позвонить домой и срочно поговорить с Клэр. Он хотел пообщаться с ней напрямую, а не через рубленый слог корявого языка радиодепеш, ограничивающего возможности. После 21 апреля он несколько раз связывался с радиостанцией Буэнос-Айреса по коду Морзе, прося операторов устроить прямой телефонный разговор с Бриджуотером, а одновременно набрасывал тексты телеграмм для Клэр, где давал инструкции, когда именно ей нужно ожидать его звонка. Все попытки закончились неудачей: хоть операторы из Буэнос-Айреса и могли принимать хороший сигнал с «Teignmouth Electron», им так и не удалось организовать связь с Англией через Нью-Йорк по наземной телефонной линии.

Почему вдруг звонок домой именно сейчас приобрел такую значимость для Кроухерста? Очевидно, после долгого молчания он жаждал человеческого общения, пусть оно и сводилось к нескольким неразборчивым фразам по трещащему телефону. И все же за его действиями скрывалось нечто большее. Значимость телефонного звонка затмила все остальные вопросы, и в течение девяти дней, пока яхтсмен пытался организовать разговор с женой, он даже изменил курс и снова пошел на юг, чтобы оставаться в пределах зоны покрытия сигнала с радиостанции Буэнос-Айреса. К тому же, как мы увидим впоследствии, на поздних этапах его путешествия желание поговорить с супругой стало перерастать во все бо́льшую одержимость. Возможно, как это было во время предыдущих трудных периодов, он надеялся, что Клэр почувствует тяжесть его положения и разговор с ней придаст ему сил или позволит придумать отговорку для выхода из соревнований.

Одновременно Кроухерст готовил исключительный по содержанию пресс-релиз для Холворта, где должно было быть точно сказано, что яхтсмен обогнул мыс Горн и теперь дышит в затылок Тетли, догоняя его на просторах Атлантического океана. Между тем текст релиза после нескольких правок превратился в еще один шедевр изворотливости и двусмысленности. В нем было много непоследовательных данных и полуправды, а единственными истинными фактами, которые можно было проверить немедленно, оказались тщательные выжимки из метеосводок, которые Кроухерст прилежно и терпеливо записывал в свой журнал регистрации радиосеансов на протяжении недель. В довершение всего отчет носил характерные признаки стиля сообщений Чичестера, который также проходил мыс Горн в сравнительно спокойную погоду, но попал в шторм вскоре после этого.

Кроухерст правил и переписывал текст больше недели, не оставляя при этом попыток устроить телефонный разговор с Клэр. 30 апреля он наконец прервал трехнедельное радиомолчание, связался с домом и объявил о своем возвращении в гонку. В этот день он перво-наперво послал радиосообщение о Фолклендских островах. (Холворт решил, что фраза «Дым от костра над водой» может стать неплохим заголовком для будущей книги Кроухерста, о чем не преминул сообщить.) Затем яхтсмен отослал другое сообщение – в Лондон, в отдел новостей «ВВС». Кроухерст сделал это под тем предлогом, что он якобы хочет поздравить Нокс-Джонстона с благополучным возращением. На самом деле основной задачей было сообщить следующее: пусть «Золотой глобус» и достался другому, у него по-прежнему были неплохие шансы победить по «общему затраченному времени».

Теперь, после отсылки этих двух сообщений, Кроухерст бесповоротно вернулся в гонку. Он уже находился на выбранной позиции, где можно было соединить поддельный маршрут с фактическим, и тогда же яхтсмен временно прекратил попытки связаться с Клэр. Между тем наблюдается еще одно необъяснимое обстоятельство: на протяжении следующих четырех дней тримаран практически стоял на одном месте, но на самом деле продолжал медленно двигаться на юг, подобно призраку. Все выглядело так, будто Кроухерст намеренно пытался сократить полученное обманным путем преимущество над Тетли. Мучился ли он чувством вины и поэтому поступал так? Или же он буквально воспринял слова Холворта о том, что фотофиниш будет хорошим поводом для новостной статьи? Может быть, он просто ошибся в навигационных данных или арифметических расчетах? А может ли быть так, что он сознательно или бессознательно хотел проиграть Тетли? Это последнее предположение весьма интересно для объяснения беспорядочного движения тримарана по Атлантическому океану.