Гонка века. Самая громкая авантюра столетия - Николас Томалин

Проиграть означало потерять 5000 фунтов. Но вместе с тем проигрыш вызывал привлекательные во всех отношениях последствия: если он уже не будет претендовать на приз, отпадет необходимость проверять его судовые журналы. В то же время финиш с небольшим отставанием обеспечит Кроухерсту хорошую рекламу в прессе, и он в любом случае станет героем со всеми вытекающими бонусами, которые влечет за собой этот престижный статус. Мы знаем, что Кроухерст всегда был склонен оставлять пути к отступлению и избегать окончательного выбора, и если он чувствовал беспокойство относительно мошеннического судового журнала, то можно с большой долей вероятности утверждать, что он рассматривал этот вариант как способ сорваться с крючка. Его хаотические действия предполагают, что он так и не принял окончательного решения. Он продолжил идти по маршруту гонки, иногда с настойчивостью, иногда без особого энтузиазма, как будто метался от одного варианта к другому. Следует не забывать еще об одной характерной особенности Кроухерста: он усердно искал пути выхода из затруднения, после чего отказывался выбирать какой-то определенный путь.

Только после 4 мая Кроухерст наконец решил, что пришло время стабильно идти курсом на север. Начиная с этой даты яхтсмен на самом деле включился в гонку с Тетли, и, независимо от того, намеревался он выиграть или проиграть, ему пришлось подойти к исполнению своего намерения со всей решительностью и непоколебимостью. Как будто для того чтобы отпраздновать возвращение яхтсмена к честному образу жизни, в первый же день тримаран показал исключительные результаты.

В ходе подготовки к написанию книги мы проверили все расчеты Кроухерста. По нашим сведениям получается, что за сутки (4–5 мая) фактически пройденное расстояние, определенное по географическим координатам, высчитанным при помощи измерения высоты Солнца секстаном, было очень близко к заявленному ранее «рекорду» – 243 мили. В соответствии с метеосводками из Буэнос-Айреса погодные условия в эти дни были великолепные, дул устойчивый, сильный попутный ветер, но даже при всем этом такой чудесный скачок скорости просто удивителен. Как мы видим, когда все шло как надо, ничего такого уж плохого не происходило ни с тримараном, ни с его рулевым. По злой иронии судьбы этот морской подвиг не был отражен в судовых журналах Кроухерста[28].

В любом случае на данный момент более важным было не расстояние, пройденное за день, а вопрос, сможет ли он выдерживать тот же темп на протяжении оставшихся двух месяцев. Кроухерста в действительности не хватило надолго. Через неделю он попал в район встречных ветров, и здесь снова проявились все слабые стороны тримарана. Будучи не в состоянии продвигаться на север, яхтсмен на протяжении трех дней плыл на восток, надеясь попасть в более благоприятный район, где дуют юго-восточные пассаты.

Именно в этот период у Кроухерста возник спор со своими фанатами дома. Холворт пришел в такой восторг по поводу выхода моряка из радиомолчания, что был уверен: его клиент не только покажет лучшее время, чем у Тетли, но, возможно, даже обгонит его фактически на подходе к Британии. Мысля категориями черного и белого, присущими популярным новостям, он знал, что победа по «наименьшему затраченному времени» была сама по себе очень неплохим результатом, но ожидал гораздо большего от общественного резонанса. На свете не было ничего лучше, чем правдивый портрет победителя, идущего через просторы океана по финишной прямой домой. И поэтому журналист начал подбадривать яхтсмена, уговаривая приложить еще больше усилий. Уверенность Родни Холворта в силах и способностях Кроухерста была настолько велика, что он решил, будто единственным, что могло задержать его в пути, была поломка, полученная во время атаки той самой пятитонной волны, которая накрыла «Teignmouth Electron» в океане и ослабила «штаги».

В связи с этим он отправил Кроухерсту депешу:

В ответ Кроухерст высокомерно поправил Холворта насчет использования морских терминов и, отвесив нелицеприятный комментарий в адрес Джона Эллиота, ударился в сомнительную критику конструкции своей яхты:

Понадобилось два сообщения, чтобы сгладить вспыхнувший накал страстей. Холворт уныло ответил: «Я всего лишь пытаюсь помочь…», и Кроухерст в конечном счете великодушно простил его. («Хорошо понимаю ваши мотивы, любые советы приветствуются».) Однако действительной причиной вспышки гнева, похоже, было желание скрыть неожиданное противоречие, к которому он сам же и привлек внимание. Кроухерст вдруг осознал, что четыре месяца назад описывал, насколько сильно была изуродована яхта в штормах, а вскоре он окажется дома, и все увидят, каковы на самом деле повреждения. «Расхождения палубных стыков», как он выразился в своей радиодепеше от 14 января, теперь резко уменьшились и превратились всего лишь в «трещину размером в два фута».

Кроухерст постоянно беспокоился о мелких несоответствиях в своем сфальсифицированном путешествии, поэтому пытался, где было возможно, объяснить их. Еще один пример: общение напрямую с Англией в тот момент, когда он должен был находиться в районе мыса Горн (что выглядело странным). Через три недели после необычного радиосеанса Кроухерст послал депешу операторам станции «Портисхед», в которой объяснял, что их «прямой контакт произошел по счастливой случайности» и что он вообще-то обычно связывался с Британией через радиостанцию Кейптауна. Также наблюдались несоответствия касательно погоды в районе Фолклендских островов. В метеосводке, относящейся к периоду, когда Кроухерст должен был находиться там, значатся сильные ветра и дожди. Это не вяжется с умиротворенным закатом, который моряк снял во время фактического пребывания в упомянутой зоне. В связи с этим яхтсмен выдумал байку, которую надиктовал на одну из магнитофонных пленок «ВВС», вспоминая, как он «снимал восхитительный закат с закрытым объективом». Эта байка послужит хорошим объяснением, если запись окажется случайно испорченной. На другой пленке (запись сделана 16 мая) Кроухерст долго и нудно рассказывает о попытках послать депеши в Южном океане.