Античность: история и культура - Александр Иосифович Немировский

которого является главным источником для изучения раннеримской истории, поставил вопрос: «А если бы Александр Македонский тогда не умер?» Постановка этого вопроса связана с тем, что битва при Кавдинском ущелье произошла через два года после смерти Александра, намечавшего поход в Италию.

Разумеется, ученые-историки такие вопросы не ставят и на них не отвечают. И если мы его привели, то лишь для того, чтобы подкрепить принятое нами параллельное изложение судеб Македонии и Рима, необходимость которого ощущали уже древние. Что касается Ливия, то он ставит этот вопрос еще и затем, чтобы в своем труде возвеличить Рим. Он уверен, что даже и после Кавдинской катастрофы Александру Македонскому все равно бы не удалось одолеть римлян, и римляне, разгромленные горцами, нанесли бы поражение великому полководцу. Такова была сила римского патриотизма во время написания Ливием его труда, в годы расцвета Римской империи при Августе. Это же чувство патриотизма не позволило Ливию и другим римским историкам спокойно снести позор Кавдинской катастрофы: они выдумали, будто на следующий год римляне загнали самнитов в такую же ловушку и тоже заставили проползти под ярмом.

Тексты

1. ФИЛИПП – ВАРВАР

Демосфен. III речь против Филиппа, 29–31

<…> ни Эллада, ни варварская земля не могут насытить жадности этого человека. И мы, все эллины, видим это и слышим и все-таки не отправляем друг к другу по этому поводу послов, не выражаем даже негодования, но находимся в таком жалком состоянии, такими рвами окопались одни от других у себя в городах, что вплоть до сегодняшнего дня не можем привести в исполнение ни одной полезной или необходимой нам меры, не можем сплотиться и заключить какого-нибудь союза взаимной помощи и дружбы. Вместо этого мы равнодушно смотрим на то, как усиливается этот человек, причем каждый из нас <…> считает выигрышем для себя то время, пока другой погибает, и никто не заботится и не принимает мер, чтобы спасти дело эллинов, так как всякий знает, что Филипп, словно какой-то круговорот напастей – приступ лихорадки или еще какого-нибудь бедствия, – приходит вдруг к тому, кто сейчас себя воображает очень далеким от этого. При этом вы знаете, что если эллины терпели какие-нибудь обиды от лакедемонян или от нас, то они переносили эти обиды все-таки от истинных сынов Эллады, и всякий относился к этому таким образом, как если бы законный сын, вступивший во владение большим состоянием, стал распоряжаться чем-нибудь нехорошо и неправильно: всякий бы его почел заслуживающим за это самое порицания, но никто не решился бы говорить, что он не имел права это делать, как человек посторонний или не являющийся наследником этого имущества. А вот если бы раб или какой-нибудь подкидыш стал расточать и проматывать достояние, на которое не имел права, – тогда – о, Геракл, – насколько же более возмутительным и более достойным гнева признали бы это вы все! Но о Филиппе и о том, что он делает сейчас, не судят таким образом, хотя он не только не эллин, и даже ничего общего не имеет с эллинами, но это – жалкий македонянин, уроженец той страны, где прежде и раба порядочного нельзя было купить.

2. Урожай предателей

Демосфен. О венке. 60–61

У Филиппа было, граждане афинские, важное преимущество. Действительно, у эллинов – не у каких-нибудь одних, но у всех одинаково – оказался такой урожай предателей, взяточников и враждебных богам людей, какого еще никогда не бывало прежде, насколько помнят люди. Их он и взял себе в соратники и сотрудники и с помощью их довел эллинов, у которых и прежде были плохие отношения и нелады друг с другом, до еще худшего состояния, одних обманывая, другим что-нибудь давая, третьих всякими способами обольщая, и таким образом разделил их на много партий, а между тем для всех польза была в одном – не допускать, чтобы он становился сильным.

3. ФИЛИПП – СПАСИТЕЛЬ ЭЛЛИНОВ

Исократ. Письмо Филиппу, III, 4–6

В отношении чего-либо другого плохо быть ненасытным <…> но неутомимая жажда великой, прекрасной славы подобает тем, кто высоко вознесся над прочими, а именно таков твой случай. Подумай, слава твоя будет недосягаемой и достойной твоих деяний тогда, когда ты варваров сделаешь илотами эллинов, кроме тех, кто станет на твою сторону, а царя, называемого ныне великим, заставишь делать все, что ты ему прикажешь. После этого тебе останется разве только стать богом! И гораздо легче свершить это при нынешних обстоятельствах, чем из того царства, которое было у тебя вначале <…> Благодарю свою старость за одно только то, что она продлила жизнь до сих пор, так что я могу видеть, как из того, о чем я размышлял в молодые годы и пытался писать в «Панегирике» и в речи, обращенной к тебе, одна часть уже осуществилась благодаря твоим деяниям, а другая часть, надеюсь, выполнится в будущем.

4. ВОЕННЫЙ СОВЕТ В КАВДИНСКОМ УЩЕЛЬЕ

Ливий. IX, 31 и сл.

Самниты не знали, что им предпринять при такой своей удаче, и все сообща решили написать Гереннию Понтию, отцу своего полководца, чтобы испросить его совета. Этот Геренний Понтий в свои преклонные годы уже отошел не только от военных, но и от гражданских дел, однако воля и проницательность в его дряхлом теле оставались прежними. Когда он узнал, что римское войско заперто между лесистыми склонами Кавдинского ущелья, то на вопрос о его мнении передал посланцу сына: «Как можно скорее отпустить всех римлян, не причиняя им никакого вреда». А когда это было отвергнуто и другой гонец, возвратясь, вторично попросил совета, Геренний предложил перебить их всех до единого. Ответы были столь противоречивы, словно их дал таинственный оракул, и, хотя сын сам первый склонился к мысли, что в ветхом родительском теле одряхлел уже и разум, он уступил все же общему желанию и вызвал отца на совете <…>. Старик повторил примерно все то же, что говорил раньше, ни в чем не отступил от своего мнения, но объяснил, на чем оно основано. Давая первый совет, в его глазах наилучший, он стремился, чтобы столь великое благодеяние обеспечило вечный мир и дружбу с могущественным народом; смысл второго совета был в том, чтобы избавить от войны многие поколения, ибо после потери двух войск римское государство не скоро вновь соберется с силами; третьего же решения, сказал он, вообще нет. Когда же сын и другие предводители стали от него добиваться, что если они изберут средний путь, то есть отпустят римлян невредимыми и в то же время по праву войны свяжут их как побежденных определенными условиями, старец сказал; «Это как раз то решение, которое ни друзей не