Античность: история и культура - Александр Иосифович Немировский

манипул, в отличие от воинов центурий, были вооружены не круглыми, а продолговатыми щитами, прикрывавшими все тело. Новым в наступательном вооружении был тяжелый дротик – пилум. Впивавшийся с лёта во вражеский щит, он лишал его обладателя возможности им пользоваться, делал незащищенным.

В древнейшую пору римское войско представляло собой точный слепок гражданской общины. Род выступал под предводительством своего главы, курия – своего куриона, триба – трибуна. Это было патрицианское войско. Сервий Туллий ввел патрицианско-плебейское войско, и его построение отражало имущественные отличия в римском гражданском коллективе. Новый манипулярный боевой порядок этих отличий во внимание не принимал, хотя они продолжали существовать. Ведь государство брало на себя расходы по вооружению и могло использовать вооруженных им граждан так, как это было выгоднее в военном отношении. И такая организация сближала римский манипулярный легион с македонской фалангой.

Но как военная структура легион сильно отличался от фаланги. В бой у римлян вступали первыми гастаты. Если им не удавалось достигнуть успеха, они постепенно отступали, занимая промежутки в манипулах принципов. В случае неудачи принципы вместе с гастатами отступали к триариям, до этого времени остававшимся для неприятеля невидимыми: они стояли на правом колене, выставив вперед левую ногу и упершись плечом в щит. Строй таким образом смыкался в единую сплошную линию, и это производило на неприятелей сильное впечатление: уверенные, что преследуют отступающих, они оказывались лицом к лицу с новым, казалось бы выросшим из-под земли строем. Но вступать в бой триариям – этой римской гражданской гвардии – на практике приходилось редко. Выражение «Дело дошло до триариев» означало: «крайний случай».

И легион, и фаланга в военном отношении – это тяжеловооруженная пехота, двигавшаяся строем, рядами. Но фалангу отличала неповоротливость: если неприятелю удавалось нарушить спаянность строя, восстановить его было нельзя. Легион же был подвижен: расчлененный на манипулы, он мог разомкнуться и сомкнуться. Слабая маневренность фаланги компенсировалась действиями македонской конницы на флангах. У римлян также имелась конница, но это была самая слабая часть римского войска. Однако, совершенствуя фалангу, Филипп не рассчитывал на то, что ей придется когда-нибудь столкнуться с римским легионом: фаланга была рассчитана на иные условия применения и иных противников.

Возвышение Македонии совпало по времени с выходом Рима за пределы Лациума и началом завоевания римлянами Италии. Царство Македония и полис Рим имели мало общего в своем устройстве, были несопоставимы по численности населения и ресурсам. Но именно эти два государства впоследствии станут главными соперниками в Восточном Средиземноморье.

Противники Рима. Потенциальными противниками Рима, как и противниками Македонии, в осуществлении их цели – установлении гегемонии – были полисы и племена. Полисы Этрурии переживали такой же жестокий экономический и социальный кризис, что и полисы Греции. Полисы Кампании – Кумы, Капуя, Неаполь – помимо этого страдали от набегов горных племен самнитов, и это обстоятельство оказалось для планов Рима столь же выгодным, как для вмешательства Филиппа II в конфликт между фокидянами и греческими полисами. Однако сами самниты были в военном отношении очень сильны. Их покорение потребовало невероятных усилий и сопровождалось такими неудачами, что Рим не раз стоял на краю пропасти.

Самниты в середине IV в. до н. э. занимали центральную часть Южной Италии, смыкаясь на юге с племенем луканов. Апеннины были здесь ниже, чем в Этрурии, и многочисленные долины, орошаемые речками и ручьями, позволяли с успехом разводить скот. Самниты были по языку родственны сабинянам, близким соседям Рима, давшим им Нуму Помпилия и других царей.

Обычаи и верования самнитов и римлян были сходны: и те и другие, например, почитали бога войны и растительности Марса. Когда население в самнитских общинах возрастало и его трудно было прокормить, совет старейшин объявлял священную весну («ver sacrum»), по своему смыслу напоминавшую выведение греками колоний, но в архаической, варварской форме. Весь молодняк скота и новорожденные младенцы посвящались богу войны и весны Марсу. Овечки, телята и козлята убивались, дети же по достижении совершеннолетия изгонялись из общины без права туда возвратиться. Теперь им самим следовало искать себе пропитание. Согласно легендам, дорогу к новым местам обитания подросткам показывали зверь и птица бога Марса – волк и дятел. Самниты называли этих изгоев мамертинцами (от самнитского Мамерс, т. е. Марс). Они занимались грабежом или становились наемниками.

Самнитские племена и некоторые города Самния объединялись в союз. Численность его населения намного превосходила численность римлян с их союзниками. Но слабой стороной самнитов было то, что у них не было такого центра, как Рим, – хорошо укрепленного и обладавшего большими материальными ресурсами.

Поводом к первой Самнитской войне (343–341 гг. до н. э.) послужило обращение к Риму с просьбой о помощи жителей этрусско-самнитского города Капуи, страдавшего от набегов самнитов-горцев. Сенаторы понимали, что оказание помощи повлечет за собой войну, и все же решились на этот шаг, хотя Рим и Самнитский союз были связаны договором о ненападении. Была придумана уловка: капуанцев приняли в число римских граждан и, когда горцы совершили очередной набег на Капую, их обвинили в нарушении договора – нападении на римских граждан. Виновниками войны оказались самниты. Из Рима выступило четыре легиона во главе с обоими консулами. Победа над самнитами была, однако, омрачена: восстали латины, потребовав предоставления им одной должности консула и половины мест в сенате.

Так Первая самнитская война переросла в латинскую войну, в которой союзниками латинов стали самниты Кампании. В 340 г. до н. э. вновь в Кампанию вышли римские легионы во главе с другими консулами – Титом Манлием Торкватом и Публием Децием Мусом. Поскольку римляне и латины говорили на одном языке и, сражаясь прежде против общего неприятеля, близко знали друг друга, было запрещено под страхом смерти общаться с латинами. Этот запрет нарушил сын консула Манлия Торквата, всеми любимый юноша. Во время разведки, забыв о приказе, он вступил в бой с предводителем латинов и убил его. С торжеством юноша явился в лагерь, надеясь на одобрение отца, но был приговорен к смерти и казнен, несмотря на ужас и мольбы всего воинства. Юноша был принесен в жертву римскому божеству, имя которому – Дисциплина.

В рассказ о первом в этой войне сражении римлян с их братьями-латинами вплетена другая легенда. Будто в одну ночь обоим консулам во сне явился величественный муж, объявивший, что вождь одной из воюющих сторон и войско другой стороны должны отдать себя в жертву богам преисподней и в этом случае будет одержана победа. Утром консулы повели легионы к подножию горы Везувий, где находились легионы латинов. В ходе сражения на левом фланге римские гастаты стали отступать. Тогда Деций Мус обратился к сопровождавшему римлян понтифику с просьбой подсказать, как принести себя в