Подменыш - Виктор Лаваль

Уильям проигнорировал его вопросы, предложив взамен нечто более существенное.

– Сейчас я сброшу последнюю вуаль, Аполлон, и выложу все карты на стол. Эмма жива. Мы это знаем. Ты хочешь ее найти. Кэл – и все женщины здесь – не собираются облегчать тебе поиски. И не важно, что они говорят, они защищают своих. А я могу тебе помочь и готов пойти с тобой на край света.

– Но… – начал Аполлон.

– Но сначала тебе придется помочь мне вернуть Гретту и Грейс. Ты помогаешь мне, я – тебе. А ты уже знаешь, что я могу быть очень изобретательным.

Аполлон подошел ближе к окну и посмотрел на ночное небо и почти полную луну, как будто собирался загадать желание.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Просто поговори с Греттой за меня, – ответил Уильям. – Они не позволят мне ее увидеть. По крайней мере, пока я буду в состоянии разговаривать. Но она тебя не знает. Объясни ей, какой длинный путь я проделал, скажи, что она ни в чем не виновата, что мы оба обезумели, когда умерла Агнес. Я почти год не произносил ее имя вслух. Агнес. Моя милая девочка.

Сейчас я понимаю, что Гретта не виновата. Я умоляю ее о прощении за все те моменты, когда не мог держать себя в руках и швырял ей в лицо обвинения. Хочу предложить мое прощение, если оно ей нужно. Хочу, чтобы они с Грейс вернулись домой, и моя семья – то, что от нее осталось, – снова стала цельной. И я прошу тебя все это ей сказать.

– Откуда ты знаешь, что я ее увижу? Что им помешает прийти сюда и просто нас пристрелить?

– Ты ее слышал. Она позовет Гретту. Если Гретта узнает, что я здесь, она придет. Возможно, она действительно захочет увидеть, как я умру, но я думаю, что все гораздо сложнее. Отношения между людьми не бывают простыми. Если они тебя куда-то уведут и ты увидишь Гретту, передай ей мои слова. Если Гретта меня простит, тогда, может быть, они меня отпустят. Я не знаю, но это мой единственный шанс. Ты мой единственный шанс. И я не хочу умереть, не попытавшись вернуть семью.

Аполлон отвернулся от луны на небе и посмотрел на Уильяма, сидевшего в соседней клетке.

– А если я откажусь?

Уильям так сильно закашлялся, что у него перехватило дыхание, но через некоторое время он успокоился.

– Как мужчина мужчине, если ты мне не поможешь, все на этом острове умрут. Даже я.

– Кто должен сюда прийти? – спросил Аполлон.

– Я не намерен ничего отменять, – сказал Уильям. – Даже не стану пытаться.

И он отошел в дальний угол своей клетки, куда не попадал лунный свет, лег в темноте на пол, свернул куртку, превратив ее в подушку, и погрузился в сон.

Аполлон так и не уснул.

Кэл появилась, как только рассвело, со своими охранницами-близнецами. Обе выглядели уставшими не меньше Аполлона – глаза покраснели и стали похожи на сердечки с корицей, – но были напряжены и готовы действовать, подобно взведенным куркам. Кэл открыла дверь изолятора Аполлона, Уильям сел и стал за ними наблюдать. Он даже надел очки, как будто без них чувствовал себя не совсем одетым.

Кэл вошла в клетку Аполлона. Она была в тех же легинсах и свитере, что и накануне, и, судя по состоянию серого свитера, явно в нем спала. Снизу на него налипли земля и листья.

– Доброе утро, Перл, – сказал Уильям.

Впервые с того самого момента, как Аполлон ее встретил, Кэл не сумела скрыть удивления.

– Перл Уолкер, – продолжал Уильям. – Выросла неподалеку от побережья острова Мэн. Проблемы с законом из-за постоянных магазинных краж. Злоупотребляет спиртным. Один ребенок. Ты помнишь название своей средней школы? Если нет, я могу сказать.

Кэл разгладила свитер, она смотрела в пол и делала глубокие вдохи. Когда она подняла голову, Аполлон увидел, что к ней вернулось спокойствие.

– Ночью я хотела облить тебя бензином и поджечь. – Кэл направилась в сторону Уильяма. – Но потом подумала, что это с радостью сделает Гретта. После того как мы поместили вас сюда, я отправила за ней лодку.

Уильям мягко похлопал по сетке, как будто Кэл была животным, которого посадили в клетку, а не он ее пленником.

– А что моя дочь?

– Ты про ту, которую убил? – спросила Кэл. – Ты даже в загробной жизни ее не увидишь.

На лице Уильяма появилась дикая ненависть.

– Колдунья. Чародейка. Каждое твое слово ложь.

Кэл махнула рукой Аполлону, чтобы он вышел из клетки, но он не мог пошевелиться, только стоял и смотрел на Уильяма.

– Вы сказали, что он убил свою дочь?

– Она врет, придурок. Наводит на тебя чары. Так ведут себя колдуньи.

– Я решила дать тебе еще один шанс, – сказала Кэл Аполлону, не обращая внимания на Уильяма.

Она держала под мышкой какой-то предмет, его скрывали складки широкого свитера, но Аполлон видел, что она прижимает его к боку. Может быть, пистолет? Может, Уильям сказал правду и это всего лишь обман, чтобы выманить его наружу и всадить ему в голову пару пуль? А если и так, что он может сделать?

– Почему, вы даете мне еще один шанс? – спросил Аполлон.

– Эмма рассказала мне про тебя, Аполлон. Когда она жила с нами, мы много разговаривали. Она говорила, что ты придешь сюда, но я ей не поверила. Я считала, что мы сумели надежно спрятаться и ни один мужчина не сумеет найти нас на этом острове, но вот ты здесь. Она оказалась права. Однако она не упоминала, что ты появишься вместе с уродом Уилером. Я не спала всю ночь и думала. Вот почему я даю тебе второй шанс. Но, если ты еще раз нас предашь, третьего не будет. А теперь иди за мной.

Она махнула ему одной рукой, а другой поправила предмет, зажатый под мышкой, который чуть не выскользнул, когда она сделала резкое движение, однако Аполлон так и не понял, что это такое. Он направился к двери, не глядя на Уильяма.

Тот что-то громко кричал в адрес Кэл, когда охранницы уводили Аполлона, но слова – если он выкрикивал слова – оставались непонятными. Скорее, они походили на звуки, которые издает животное, понимающее, что его конец близок, и сопротивляющееся этому знанию, как и самой смерти.

Аполлон Кагва больше никогда не увидит Уильяма Уилера.

Кэл не произнесла ни слова, пока они не вышли из Туберкулезного отделения. Охранницы-близнецы по-прежнему хранили молчание. Аполлон никак не мог отделаться от чувства, что вот сейчас какая-то из них опустит ему на голову свою булаву, или Кэл достанет пистолет, поднимет его и выстрелит. Ему было нечего сказать, он просто ждал казни. Как только они снова вышли наружу, Кэл засунула руку в глубокий карман свитера.

– Это тебе, – сказала она, остановила Аполлона и повернула к себе.

– Ни за что, – сказал Аполлон. – Нет и нет.