Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Мемуары везучего еврея - Дан Витторио Серге

Мемуары везучего еврея - Дан Витторио Серге

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Перейти на страницу:

В комнате было свежо, прохладно и тихо. Моя кровать была слишком узка для двоих, но мы слились в объятиях, как будто останемся так навсегда. Ее тело было холодным, голос — хриплым, но не от страсти, а от боли, смешанной со страхом. Она спрятала лицо у меня под мышкой и говорила тихо, словно меня не было. Это случилось, сказала Береника, в то последнее лето, которое они провели в Шварцвальде. В большой дом входили через стеклянную дверь, ведущую в холл, и из холла деревянная лестница поднималась наверх к спальням. Вошли трое мужчин, их лиц она не помнит. Потные и краснорожие, они напоминали карнавальные маски. От них пахло пивом. Одеты эти трое были в коричневые рубашки и сапоги, и один из них постоянно ударял по своему сапогу хлыстом. Фрау Луизе первой увидела их и повела себя мужественно, доктор Вильфрид же сразу потерял голову, он начал кричать, что воевал, что награжден Железным крестом первой степени, что они не имеют права входить в дом. Те захохотали, плюнули ему в лицо и выругали всеми возможными способами, а потом ударом сбили его на землю. Для матери это было чересчур, и она начала кричать и звать на помощь. Береника сбежала сверху, не заметив, что она полуодета. Это, наверное, подкинуло им идею. Двое затащили ее отца в кабинет и заперли его там. Третий схватил Беренику на глазах у ее матери. Теперь фрау Луизе замолчала. Она стояла, как статуя, широко раскрыв рот и глаза. Даже когда они швырнули ее дочь на пол, она не шевельнулась.

«Это было страшно больно, — всхлипнула Береника, — страшно больно, особенно в спине, они прижали меня спиной к нижней ступеньке лестницы. С того момента мое тело больше мне не принадлежит. Эти руки, ноги, живот — чужие мне. Поэтому я не могу любить, я могу только предоставить некое обслуживание. Зато теперь я не узница своего мяса. Я свободна. Никто больше не может причинить мне зла. Никто не заденет моего духа. Только память ранит. И хлыст, которым бьют человека. Все хлысты — нацистские, даже если они в таких руках, как твои, как твои…»

Это был первый и последний раз, когда я видел ее плачущей без стеснения.

Глава 11 Горечь везения

Сторожевые катера Королевской морской пехоты на полной скорости рассекали зеркальные воды Адриатики. Этим свежим апрельским утром 1945 года я испробовал вкус глубокого мира и спокойствия. Солнечные лучи, ветер и запах моря сделались частью меня вместе с новыми фантазиями о будущем. Война близилась к концу. Этой предстоящей операцией я со славой закончу свою военную службу и аннулирую все разочарования прошлого. Еще раз передо мной открылись ворота надежды. С детским удовлетворением я трогал лычки младшего лейтенанта на своих плечах. Это военное звание было присвоено мне только на время операции, а мой статус исполняющего обязанности офицера не изменился. Немецкие войска в Италии вот-вот сдадутся, и у меня не будет времени получить постоянное звание от Королевской комиссии, о чем я так долго мечтал. Выбор между офицерским курсом в Англии и быстрой демобилизацией после четырех лет войны я сделал без колебаний. Но на корабле, который вез меня в Югославию, я был тем, кем числился в армейских бумагах. Первым доказательством тому послужила двойная порция рома, которую боцман налил мне из терракотовой фляги, равно как и пропуск, выданный мне штаб-квартирой Пятой армии маршала Тито. Потертый от времени, он до сих пор хранится в моем архиве. Там написано, что с девятого апреля 1945 года мне разрешается свободный проход по всем зонам, контролируемым партизанами. Пропуск подписан майором по имени Бранко Мамула, политическим комиссаром. Его подпись красуется под единственным известным мне предложением на сербско-хорватском: «Smaart Fascismu — Svoboda Narodu» (смерть фашизму — свобода народу). Если бы майор был в курсе настоящей цели моей миссии, то наверняка не дал бы мне такого пропуска. Мне было приказано явиться в штаб-квартиру британской части парашютистов-подрывников, которая базировалась в Задаре, а потом отправиться вместе с ними на полуостров Истрия. Официально нашей задачей было помешать отступлению войск русского генерала Власова, связавшего свою судьбу с немцами. Но на деле мы должны были наладить контакт с элитной частью Фашистской республиканской армии под командой князя Валерио Боргезе. Согласно некоторым донесениям, князь был готов сложить оружие к югу от Триеста, если союзники дойдут до него раньше, чем партизаны Тито. Даже сегодня я не знаю, насколько достоверной была наша информация. Мы так и не вступили в контакт с армией Боргезе, потому что партизаны, которые хотели взять Триест до союзников, остановили наших десантников к северу от города Пола. Здесь к нам пришло известие о капитуляции немцев в Италии, и мы вернулись в Задар.

Но в то утро, когда я рвался вперед к новым горизонтам жизни, меня интересовала не капитуляция Боргезе, за передвижениями которого я следил несколько месяцев, втыкая флажки в карту в нашей штаб-квартире сперва в Бари, а потом в Риме, — важно было то, что возложенная на меня задача и временное повышение в звании притупили чувство стыда, которое мучило меня около четырех месяцев начиная с того дня, когда я отказался прыгнуть с парашютом в тыл немецких войск.

Как меня это мучило! И как легко было этого избежать, ведь достаточно было рассказать военврачу о том шоке, который я испытал во время последнего тренировочного прыжка в Джоя-дель-Колле. Вместо этого я из гордости и из-за нежелания признаться в своем страхе молчал, как тот педель в еврейском лицее в Турине, с которым я попрощался перед отъездом в Палестину. «Я покончу с собой, — сказал он мне, — потому что слишком боюсь умереть». Тогда я рассмеялся ему в лицо, не подумав, что однажды сам окажусь и подобной ситуации. В полевом госпитале возле Бари, где я лежал две недели с переломанными ребрами после ночного прыжка, мои кошмары стали еще чаще и страшнее. Я старался преодолеть их, убеждая себя, что с точки зрения статистики прыгнуть с парашютом менее опасно, чем пересечь местность в военном конвое. Я пытался поднять свой дух, постоянно рассказывая самому себе истории, которыми я буду хвастаться, когда моя миссия закончится. Я представлял себе лицо своего отца в тот момент, когда он внезапно увидит меня в своем кабинете, за сотни километров позади линии фронта. В воображении я прятался за одной из черно-белых колонн нашей деревенской церкви в Говоне, приготовившись испугать Аннету, когда она придет на утреннюю молитву. Об опасностях, ожидающих меня в тылу врага, я не думал, уверенный в том, что и дальше война останется для меня прекрасным приключением. И все же от ночных кошмаров спасения не было. Память все время возвращала меня к той ночи, когда я сидел у открытого люка самолета, который летел в неизвестном направлении. Я чувствовал, что мои ноги, болтающиеся в пустоте, замерзли внутри простеганного комбинезона — скорее от страха перед прыжком, чем от холода, — и не мог оторвать взгляда от зеленой лампочки, которая, сменившись на красную, даст мне сигнал выброситься в бездну. А потом было падение в темноте, а парашют не раскрывался, кровь яростно прилила к голове. Вокруг была могильная тишина, как будто вся Вселенная, затаив дыхание, следила за моим падением. В моих кошмарах резкий рывок строп парашюта прямо над землей, заставивший меня закричать от боли и облегчения, так и не происходил. Во сне никто не спрашивал меня, жив ли я, все ли в порядке, никто не оттаскивал меня в джип и не отвозил полубессознательным в госпиталь. В моих кошмарах остался только глухой стук от удара моего тела о землю. Он всегда заставлял меня проснуться в тот момент, когда я пытался высвободиться из черной грязи, обнимавшей меня, как спрут. Почему я не пошел к врачу нашей части и не рассказал об этом? В конце концов никто не заставлял меня прыгать с парашютом в тыл врага, это было мое желание изобразить из себя героя. Но боязнь выглядеть трусом оказалась сильнее здравого смысла. Я молчал до самых последних дней перед выполнением задания, уже получив необходимое снаряжение, пояс с двумястами золотыми соверенами, код и описание местности, где я должен был приземлиться, и с все растущей тревогой ожидал вызова, чтобы узнать день и час прыжка.

1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?