Шепот гремучей лощины - Татьяна Корсакова

– О чем?

– О том, что немцы близко.

– Не знаю. – Митяй пожал плечами. – Словно бы на ухо кто шепнул, велел уносить ноги. А как их уносить, если я их почти и не чувствую?

– Кто шепнул? – спросил Сева.

– Да никто! Приснилось, наверное. Или чуйка, как у бати моего. Или просто повезло. Везунчики мы с тобой, блондинчик. – Он попытался улыбнуться, но вместо этого закашлялся. Ох, и не понравился Севе этот кашель.

– Вставай, – сказал он и подхватил Митяя за плечи. – Нечего на холодной земле лежать.

– А мне уже, знаешь, и не холодно.

Не холодно… Сева потрогал его лоб. Теплый. Еще не горячий, но и тепло это ненормальное, пугающее.

– Нам нужно выбираться. – Он снова взобрался по лестнице, приподнял люк, зорко осмотрел окрестности. – Найдем укромное место, разложим костер, запечем картошку, поедим, как люди. Митяй, ты же эти места знаешь, как свои пять пальцев. Где тут можно отсидеться? Только чтобы не очень далеко. Далеко я тебя не дотащу.

Митяй не ответил, и Сева испугался, что тот отключился, спрыгнул с лестницы, тронул за плечо.

– Да живой я пока, живой, – сказал Митяй, не открывая глаз. – Я думаю.

– Думай быстрее, пока мы тут не околели.

– Поблизости ничего такого нет. Надо в лес идти, километр отсюда, примерно. Там батин схрон.

– Дяди Гриши?!

– Не бери в голову, блондинчик. – Митяй снова закашлялся. – Землянка три на три, немногим больше могилы, но отсидеться в ней можно. А главное, место укромное, на дне оврага. Туда еще попробуй доберись. Немцы точно не сунутся, но вот насчет тебя у меня тоже сомнения имеются.

– За меня не беспокойся. Давай выбираться, пока не рассвело.

До землянки-схрона они добрались уже с первыми рассветными лучами. Митяй пытался идти сам, но получалось у него плохо. Сева всерьез опасался, что друг отключится на середине пути. Не отключился. Митяй не отключился, а он каким-то чудом не переломал себе ноги, спускаясь в глубокий овраг. Сам не переломал и Митяя удержал.

– Где? – спросил, со свистом втягивая в себя напитанный сыростью воздух. – Не вижу ничего.

– В том и задумка, чтобы не видеть. Туда идем. – Митяй махнул рукой в сторону зарослей орешника.

Схрон и правда был спрятан от посторонних глаз надежно. Если не знать, где искать, никогда не найдешь. Молодец дядя Гриша!

Внутри было сумрачно, тусклый свет проникал лишь сквозь узкое окошко-продых, но разглядеть внутреннее убранство все равно получилось. Клетушка три на три метра. Из мебели – сбитый из досок топчан, укрытый старым одеялом, и колченогий табурет, который одновременно служил и столом. В центре – небольшая железная печурка с дымоходом, уходящим на поверхность. Снаружи дымоход этот был надежно замаскирован, но что станет, если развести в печке огонь?

– Дым вверх не поднимется. – Митяй упал на топчан. – Будет по дну оврага стелиться. Думаю, это безопасно. Мне не холодно, – он дернул ворот свитера, освобождая тощую шею, – а ты, если замерз, разведи огонь. И глянь-ка, там внизу должен быть ящик.

Митяй нагнулся, нашарил в пыльной темноте под топчаном что-то деревянное, прямоугольное, потянул на себя.

– Запасы на черный день, – прохрипел Митяй. – Батя всегда был готов к черному дню. Он только мне этот схрон показал. Мамка не знала, а я вот знал. Как война началась, пригодились запасы. Мамка думала, что я ворую. – В голосе его послышалась боль. – А я просто знал про схрон, вот и таскал отсюда продукты понемногу. Ты открой ящик, посмотри. Там еще оставалось, я точно знаю.

Дважды Севу просить не пришлось. В ящике хранились самые настоящие богатства! Холщовый мешок с сухарями, три мешка поменьше с крупами, восемь банок с тушенкой, соль, пакет заварки, кусок сахара-рафинада, завернутый в аккуратную тряпицу, бутыль самогона. Все это было накрыто одеждой. Штаны, свитер, колючие шерстяные носки, клетчатая пижонского вида кепка, драповое пальто. Сухое, в отличие от Севиной куртки!

– Не возражаешь? – Он сбросил куртку, натянул пальто. – Продрог до костей.

– Да пожалуйста. – Митяй следил за ним из-под полуопущенных век. – Давай пожрать чего-нибудь себе сваргань, а я подремлю.

И даже о сухих дровах позаботился дядя Гриша! Аккуратные полешки лежали рядом с печкой, а спички нашлись в кармане пальто. Севе только и оставалось, что развести огонь. И раздобыть воды…

– Ручей тут в пяти метрах, – ответил Митяй на его незаданный вопрос. – Котелок за печкой.

Ручей Сева нашел по тихому журчанию воды. По дну оврага стелился густой туман, но сейчас это было даже хорошо – точно не будет виден дым от печи.

Когда он вернулся обратно в схрон, Митяй уже спал. Сева потрогал его лоб, он показался горячее, чем раньше. Да и дыхание Митяя сделалось сиплым, беспокойным. Отгоняя дурные мысли, Сева взялся за приготовление завтрака. Перловка с тушенкой – пища богов! Главное, сейчас ничего не испоганить, потому что повар из него был не так чтобы очень хороший.

Получилось хорошо, очень вкусно. В ящике дяди Гриши Сева нашел алюминиевую ложку и такую же чашку. Пить и есть они с Митяем могут и по очереди. Нужно только Митяя разбудить.

Митяй просыпаться не хотел, ворчал, отмахивался, но Сева был непреклонен. Для скорейшего выздоровления человек должен нормально питаться и много пить. Этот непреложный факт он узнал от Лидии Сергеевны и теперь был намерен ему следовать. Даже если придется кормить Митяя с ложечки.

Он даже попытался, но Митяй оскорбился, дрожащей рукой отобрал ложку. Вот только съел совсем немного. Зато чая выпил целых две кружки.

– Сам поешь, – сказал, натягивая до подбородка одеяло. – Ты сегодня полдня конем работал. Небось, умаялся.

Сева и поел. С превеликим удовольствием! Кажется, никогда в жизни он не ел такой вкусной еды и не пил такого вкусного чаю. Теперь бы поспать.

Он устроился прямо на земле возле горячего печного бока. Ему бы только полчасика подремать…

Из лагеря выступили, когда окончательно рассвело. Наверное, Влас опасался переходить болото по темноте. Зря опасался, эти места Григорий знал как свои пять пальцев. Знать-то знал, но спорить не стал, понимал, что с Власом спорить бесполезно. Одного раза хватило…

И оружия ему не выдали. Вот такие пироги…

– Все, что твои удальцы в отряд принесли, то потом с собой же и прихватили, – сказал Влас мрачно. – А отряд обескровливать я не позволю, у нас тут каждый ствол на счету, сам понимаешь. Поэтому ты уж, Гриня, как-нибудь сам. Мирным путем, так сказать.

Мирным путем – это значит с голыми руками против фрицев. Ну что ж, как-нибудь управится.

– У меня с собой нож был. – Григорий бросил на командира косой взгляд.

– Не было, – отрезал тот. – Ничего у тебя с собой не было, кроме нафаршированного свинцом брюха.