Трепетное сердце - Коллин Хичкок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дентон, ты должен уйти. Уходи, Дентон. Нет, уходи! Я закрыла лицо руками, чтобы не видеть призрака.
– Господи, помоги мне. Сделай так, чтобы он ушел.
Я произнесла все известные мне молитвы в надежде, что когда открою глаза, Дентон исчезнет, а я смогу прилечь и забыться сном, но крики у моего окна усилились.
– Умри, пособница дьявола!
– Смерть проститутке!
Я окончила молитвы, самое сокровенное общение с Богом, и с трудом подняла голову. Дентон не исчез, теперь к нему присоединились Оливер и Фредерик.
Призраки тянули ко мне свои руки, пытались коснуться меня, будто собирались заняться со мной любовью.
Я пыталась увернуться от их прикосновений. Одни призраки прикасались к моим лодыжкам.
Другие – трогали за грудь, а Фредерик нагнулся, чтобы поцеловать меня.
– Если я всего лишь поцелую тебя, возможно, это удовлетворит меня, – сказал он.
Я вскрикнула, когда надо мной нависло его ужасное мертвое лицо, отбивалась от ледяных рук, но тщетно.
Шли дни, я, то впадала в безумие, то возвращалась к реальности.
По вечерам я слышала пронзительные крики, доносившиеся из других камер, и меня охватывал ужас.
Иногда заключенных мучили согласно ордеру, а иногда над ними издевались начальство или охрана.
Группы из трех или пяти мужчин отправлялись мучить и насиловать заключенную. Избивали ее кнутом, а она, не вытерпев побоев, умоляла их изнасиловать ее.
Охранники проявляли жестокость и по отношению к мужчинам. Наносили им увечья, выбивали зубы, насиловали.
В соседней камере сидела мать по имени Абигейл Морс, приговоренная полгода назад за неудачную вакцинацию своего пятилетнего ребенка Тори, умершего от горячки. Ее часто били кнутом – я слышала ее крики. Иногда мне трудно было сказать, когда кричала я, а когда – она. Не знаю, были ли ее крики самыми печальными, или мои, отражавшиеся эхом от стен по ночам.
Я тщетно молилась о том, чтобы кто-нибудь пришел мне на помощь. Однажды поздно вечером Эмиль Хатчетт, помощник охранника, пришел ко мне в камеру.
– Николетта, ты очень хорошенькая.
Я ожидала, внутри у меня будто тикали часы. Зазвенели ключи, вошли трое мужчин.
Эмиль, так звали одного из них, выступил вперед. Вид у него был неопрятный, не хватало одного переднего зуба, а еще один был заменен деревяшкой. Густые брови почти срослись на переносице, лицо заросло щетиной. Правда, он не был одет в лохмотья, как двое охранников, пришедших с ним.
– Это – Майкл и Терренс, – представил их Эмиль.
Майкл был высоким, худым, с рыжими волосами и пухлыми губами. Терренс – полным, с грязными черными волосами и болезненно-одутловатым лицом.
– Николетта, – сказал Эмиль, – мы пришли поиграть с тобой в одну игру.
– Я люблю играть, – ответила я.
Мужчины связали мне руки.
– Подождите. Прежде объясните мне правила игры. Может, мои правила вам больше понравятся.
– Вряд ли, – ответил Эмиль. – Тебе и так понравится. Ребята, вы согласны?
– Конечно.
– Итак, мисс Николетта, мы разденем вас и привяжем к стене. А потом выпорем.
Эмиль и Майкл держали в руках кнуты.
– У вас есть на это ордер?
– Разумеется, но мы не захватили его с собой. Поверьте, бумаги в порядке.
– Не сомневаюсь.
– Мы прекратим пороть вас, как только вы об этом попросите.
– Попросите меня, – предложил Терренс.
– Мне бы тоже этого хотелось, – сказал Эмиль.
– Спасибо, что объяснили игру, – отозвалась я.
– Эмиль, меня зовут Эмиль.
– Да, Эмиль. Я придумала кое-что другое.
– Говорите, мисс Николетта.
– Понимаете, я не похожа на других женщин. Поэтому вам придется это учесть. Понимаете? Вы можете стать моими последними мужчинами в жизни. И я хочу вас запомнить.
Мне показалось, что у Терренса потекла слюна.
– Так что пороть меня вовсе не обязательно. Я уже хочу вас. Не только тебя, Эмиль. Я хочу вас всех. По очереди, конечно.
– Конечно.
– Каждый из вас должен доставить мне удовольствие. Пусть каждый получит то, что захочет, и запомнит это навсегда. Я добровольно предлагаю вам себя. Только никому об этом ни слова. Иначе королева будет недовольна. Пусть то, что сейчас произойдет в этой камере, останется нашей тайной.
– Даю слово, – сказал Эмиль.
Остальные кивнули. Они не отрывали от меня взгляда, пораженные моими словами и поведением.
– Хорошо, господа. Думаю, женщины могут понять вас превратно.
Все трое закивали.
– Так оно и бывает, – сказал Эмиль.
– И почему они нас не хотят? – спросил Терренс, впервые задумавшись о том, как обращается с женщинами.
– Джентльмены, это легко исправить. Вашей вины в том нет. Очевидно, ни у одной женщины не было времени продемонстрировать вам ласки, после чего она стала бы податливой.
– Хотите сказать, что женщине этого захочется?
– Если вы дадите мне возможность это продемонстрировать.
– О, да!
– Да.
– Да.
– Но сначала я должна предостеречь вас, как предостерегала других любовников. Некоторые мужчины умерли, занимаясь со мной любовью. Не понимаю почему. Возможно, они были не такими сильными, как вы.
– С этим я справлюсь. Даже трубку отложу, – заявил Эмиль.
– Ну и ну. Эмиль всегда курит, – заметил его дружок.
– Эмиль, думаю, вы справитесь. У вас есть и сила, и ум.
– Я – правая рука начальника. Вообще-то я всем руковожу.
– Понимаю. Значит, вы хотите быть первым?
– Да. Первым быть лучше.
– Пожалуйста, положите ваши вещи. Джентльмены, вы желаете уйти или присутствовать?
– Мы хотим присутствовать.
– Тогда, джентльмены, присядьте у стены и пододвиньте лампы, чтобы все видеть. Позвольте мне научить вас любви.
– Ах, учительница.
– Эмиль, вы не могли бы снять рубашку?
– Мне не нужно снимать рубашку, все, что нужно, у меня в штанах.
– Не забывайте, что я учительница.
– Ну ладно.
Он снял жилет и рубашку. Я расстегнула платье до талии и предстала перед ним полунагой. Глаза у него полезли на лоб. Он потянулся ко мне, но я отступила.