Конец "Золотой лилии" - Валентин Пронин

– Вряд ли вам удастся убедить в этом следствие, – сказал он, посмотрев в сторону Рытькова, Мелентьевны и охранницы Инги. Все трое стояли озадаченные словами Илляшевской. Рытьков саркастически усмехнулся.

– Выпейте коньяку, капитан, вам полегчает, – неожиданно предложила Илляшевская. Она стукнула дверцей шкафчика в тумбе письменного стола. Достала бутылку с золотистым напитком. – Не бойтесь, коньяк не отравлен. – Илляшевская налила больше половины коньячного бокала.

– А мне? – Рытьков потянул воздух ноздрями.

– Пожалуйста, – закивала Илляшевская, с необычно заискивающим видом. В доказательство безопасности коньяка тоже сделала глотка два.

– Нельзя, Рытьков, – вмешался с трудом державшийся Сидорин. – Тебе придется объяснять все обстоятельства происшедшего. На тебе труп Цаканова. Будут составлять акт. Нельзя, чтобы от тебя спиртным пахло. А мне можно, я потерпевший. Понял?

– Да, понял, – с досадой сказал старший лейтенант. – Мне всегда не везет.

Рытьков сознавал, что ему предстоит сложная процедура оформления следственных документов по поводу убитого в перестрелке охранника. Будут вызовы в прокуратуру, подробные доказательные объяснения со следователем, дотошные экспертизы, в том числе баллистическая и другие. Будут упреки начальства и дурацкие вопросы: «Неужели ты не мог его ранить?» Хорошо хоть есть свидетель, сам раненый охранником капитан Сидорин.

– Кажись, машина въехала… – произнесла рябоватая Инга, подбегая к окну. – Пойду встречу, Марина Петровна.

– Кто приехал-то? – обернулась в сторону окна Илляшевская.

– Милиция… наша вроде бы… – Инга ушла встречать опергруппу из районного управления.

Через несколько минут вошел пожилой капитан с папкой для бумаг. За ним толстый сержант и молоденький, румяный рядовой, оба с автоматами. Экспертом оказалась женщина средних лет в потертом драповом пальто, в шерстяной деревенской шали.

– Кто ранен в перестрелке? – спросил пожилой капитан недовольным тоном.

– Я, – Сидорин показал удостоверение.

– Капитан Угольков, – представился начальник группы. – Как вас? Серьезно?

– Терпимо. Ждем медицину.

– Где похищенная старший лейтенант Михайлова?

– Рытьков, покажи.

Приехавший капитан, Рытьков и директриса направились за ширму смотреть на Галю. Вернувшись, Угольков начал опрос Рытькова, Илляшевской и охранницы Инги. Мелентьевна отвечать отказалась.

– Я ничего не знаю, товарищ начальник. Нечего меня зря мытарить. Я только увидала, как Марина Петровна внесла на руках нашу бывшую музыкантшу. И больше никаких моих сведений. А как стреляли – не слышала, бегала на другую сторону дома за аптечкой. Там глухо, как в подвале. – Мелентьевна сердито отвернулась и запахнула на себе широкую кофту.

Почти сразу за операми приехала «скорая помощь». В накинутых поверх халатов зимних пальто, с осунувшимися от недосыпания лицами к Гале проследовали седенький врач, пенсионер лет шестидесяти пяти, и бородатый санитар. С врачом отправилась Мелентьевна – помочь прослушивать и поворачивать больную.

– Температуру измеряли? – предварительно осведомился врач.

– Лично я измеряла, – сказала Илляшевская, ее лицо стало опять мрачным, будто окаменело. – Ртутный столбик поднялся до сорока градусов.

Врач раздраженно крякнул и, уйдя за ширму, принялся прослушивать беспамятную, тихо бредившую Галю. Сделал ей укол, вышел на середину директорского кабинета, озабоченно протирая примитивные очки в металлической оправе.

– Что с ней? – глядя мутно, вопросил пятнистый от коньяка Сидорин.

– С ней плохо, – ответил врач-пенсионер. – Похоже на двустороннюю запущенную пневмонию.

– Воспаление легких? – уточнил Рытьков.

– Да, к тому же скоротечный плеврит, я думаю. Как результат пневмонии, переносимой на ногах… Эх, молодежь, дурьи башки… Одна жизнь дана, а они – пьянки, наркотики, секс со СПИДом… – Врач ожесточенно покрутил головой. – Кирилл, живо носилки, – сказал он санитару. – И вам рекомендую поехать с нами, надо вас как следует обработать. Рана сквозная?

– Нет, задело только. Но крови много вытекло из меня, – неудачно попытался изобразить самоиронию Сидорин. – Я дождусь сотрудников из Москвы.

– А я настаиваю, чтобы вы поехали. Пару дней полежите в палате, потом можете в Москву. Ваши дела тоже неважные, я вижу. Перитонита дождетесь, а не своих сотрудников. Вам нужна донорская кровь. Девушку срочно в реанимацию.

– Опасно? – У Сидорина лицо вытянулось, глаза замигали. – Хорошо, поеду с ней вместе.

Вернулся с улицы бородатый санитар и шофер, притащили носилки.

– Довезем, Сергей Александрович? – подавляя зевоту, обратился к старичку бородатый.

– Надо довезти, – угрюмо буркнул врач. – Женщины, помогите положить больную. Где ее верхняя одежда? В машине холодрыга. Быстро, быстро, – продолжал распоряжаться он, захватывая с собой сумку с инструментами и лекарствами. – А вы, ребята, поддержите раненого товарища. Поаккуратней, побережней.

– Осторожно, черт… – скривился Сидорин, поддерживаемый Рытьковым и местным молоденьким милиционером.

Капитан Угольков, кося глазом на старшего лейтенанта Рытькова, сказал многозначительно своему сержанту:

– А ну, Билибин, замени москвича… Мы со старшим лейтенантом и Нюрой… Анной Семеновной (эксперт в серой шали) осмотрим убитого…

Рытьков понял, поменялся с сержантом. Сказал Сидорину: «Держитесь, Валерий Фомич» – и вернулся к Уголькову.

– Сколько раз он стрелял? – Угольков взял папку, достал лист бумаги, ручку. – Садитесь, пишите. А вы с нами пойдете? – обратился он к Илляшевской. – Не побоитесь?

Та холодно кивнула. Взяла с кресла небрежно брошенную соболью шубу. Эксперт Анна Семеновна воззрилась на нее изумленно, даже рот приоткрыла. Потом горько улыбнулась и одернула за рукава свое пальтецо.

– А вы сколько стреляли? – допытывался, стоя над Рытьковым, капитан Угольков. – Три раза?

– Один раз капитан Сидорин. Я дважды, в воздух и потом на поражение… По инструкции.

– Можно было бы в ногу ему как-нибудь…

– Ну да! Голову не давал приподнять. Профессионал.

– Они сейчас все профессионалы, – зло сказал Угольков. – Спецназовцы, фээсбэвцы, милиционеры, спортсмены… Мастера спорта международного класса… Это раньше самодеятельность была в основном. Что ж, пошли гильзы искать… Документы убитого взяли?

– У меня доверенность его на управление автотранспортом. Давала доверенность гражданка Илляшевская, присутствующая здесь, – произнес Рытьков очень сурово.

Угольков поднял щетинистые брови и ухмыльнулся загадочно. Когда выходили, пропустил вперед эксперта Анну Семеновну, Рытькова, и приглушенно обратился к Илляшевской: