Майский сон о счастье - Эдуард Русаков

– Скажи правду!

– Что ж, если правду – нам, бомжам, не нужны приюты. Нам свобода нужна… Свобода! А свобода дороже бесплатного супчика и чистой постели… Уж ты извини меня, Вадя…

А буквально через полчаса в «Ночной причал» нагрянули менты!

Сразу три милицейских машины с сиренным воем подъехали к подъезду нашего богоугодного заведения. Что за чертовщина? Неужели и впрямь Серега их на нас натравил? Нанятые мною охранники даже не пытались сопротивляться – куда им, троим, против дюжины омоновцев!

– Всем оставаться на своих местах! – зычно крикнул лейтенант в камуфляже. – Приготовить документы для проверки!

– Это что за комедия, лейтенант? – дрожащим голосом спросил заместитель мэра Фуимов. – Вы хоть знаете, куда вы ворвались?

– У нас есть приказ, есть ориентировка, – жестко ответил лейтенант. – Вот мое удостоверение, а вот ордер на обыск и арест… Среди вас находится человек, подозреваемый в сотрудничестве с террористами. Повторяю – всем оставаться на своих местах!

– Черт знает что… – пробормотал Фуимов. – Это беззаконие! Тут же все – уважаемые, авторитетные люди…

– К сожалению, не все, – сказал лейтенант, быстрым взглядом окидывая присутствующих и останавливаясь на Шурике. – А вот и он – тот, кто нам нужен… Взять его!

Сразу несколько омоновцев накинулись на бедного перепуганного Шурика, повалили его на пол, заломили ему руки за спину, надели наручники.

– Обыскать его! – крикнул лейтенант. – А все прочие – документы на стол!

– У меня нет с собой никаких документов! – визгливым голоском выкрикнула вдова классика. – Разве я обязана таскать с собой документы?! Меня и так все знают – я вдова писателя Трофима Загадова! Книги моего мужа дети изучают в школах!.. – В отделении разберемся, – спокойно обронил лейтенант.

– Но позвольте, – подошел я к нему, – тут какое-то недоразумение… Я даже догадываюсь, кто донес вам на этого невинного человека… Он ни в чем не виноват!

– А вы кто такой?

– Я?.. – И я растерялся, потом оглянулся – ведь все здесь присутствующие должны меня хорошо знать. – Я директор приюта «Ночной причал»… У нас сегодня как раз открытие…

– Ваши документы!

– Документы? – Я полез дрожащей рукой в карман, вытащил паспорт. – Вот, пожалуйста… Цветков Вадим Иванович…

– Хорошо, – кивнул лейтенант, удостоверившись в моей личности. – Успокойтесь, Вадим Иванович. И не спешите заступаться за этого мерзавца…

– Но это недоразумение!

– Помолчите, если не хотите оказаться с ним в одной камере, – негромко, но с явной угрозой посоветовал лейтенант. – И вообще – зря вы открыли этот притон…

– Это не притон – приют! – оскорбленно воскликнул я. – Он открыт на законных основаниях, у меня есть лицензия… могу показать!

– Да что мне ваши бумажки, – отмахнулся лейтенант. – Вы очень многого не знаете, Вадим Иваныч… Мы живем в тревожное время… Надо быть бдительным, как никогда! А вы – пригреваете тут всякую сволочь… устроили прибежище для бандитов…

– Это неправда! – выкрикнул я, чуть не плача, и оглянулся на присутствующих в зале важных персон. – Господа, что же вы молчите? Почему вы не одернете этого солдафона?

Но все почему-то помалкивали. Никто не спешил меня поддержать. Никто не осмеливался спорить с лейтенантом. Все явно припухли, набрав в рот воды – и архиепископ Никодим, и заместитель мэра Фуимов, и вдова классика Таисья Петровна, и братья-писатели, и поэт Курочкин, и побледневший от страха чудо-доктор Яныч… А бедный бомж Шурик так и лежал безмолвно на полу с вывернутыми на спину и скованными руками.

– Я тебя выручу, Шурик, – сказал я, склоняясь над ним. – Ты не отчаивайся…

– Не бери в голову, – прохрипел Шурик, – за меня не волнуйся – я сам этого хотел… Сам виноват – доигрался…

– Молчать! – прикрикнул на него лейтенант, а потом обратился ко мне: – Вы свободны, Вадим Иваныч. Советую вам немедленно отправляться домой и хорошенько поразмыслить над моими словами…

– Но как же… ведь сегодня – торжественное открытие…

– Как открылись – так и закроетесь, – издевательски ласково сказал лейтенант. – Уж мы постараемся, чтобы этот притон не поганил наш город… Вы свободны, свободны. Не мешайте нам работать. Господа, повторяю – все должны предъявить свои документы… а при отсутствии оных – придется проехать с нами.

Мне там больше нечего было делать. И я направился к выходу. Своей машины у меня еще не было, как не было и водительских прав, и я собрался идти до дома пешком. Можно было, конечно, вызвать по телефону такси, но я решил прогуляться по свежему воздуху, проветрить мозги, придти в себя, отдышаться.

– Вадим Иваныч! – окликнул меня знакомый звонкий женский голос, когда я вышел на крыльцо. – Это я, Лиза… Могу добросить вас до дома!

Рядом с «Ночным причалом» стояла темно-синяя машина с выключенными фарами, марки я не разобрал. Да и не очень-то я разбираюсь в иномарках. Дверца была приоткрыта, светилось женское лицо, мерцали знакомые глаза. Глаза первой моей любви.

– Да садитесь же, – сказала она. – Давно не виделись, есть о чем поговорить.

Я помедлил, потом молча сел на заднее сиденье. Дверца мягко захлопнулась, машина рванулась вперед. Лиза молчала. Ждала, когда я заговорю первый.

– Вы, конечно, в курсе всего случившегося? – спросил я ее.

– Да, я в курсе.

– Хотя и оставались снаружи?

– Для того, чтобы быть в курсе, не обязательно быть внутри, – сказала Лиза.

– Так, может, ты все это и организовала? – спросил я, незаметно соскальзывая на «ты».

– А ты, папочка, туго соображаешь, – и она рассмеялась. – Ведь я же тебя предупреждала… Ну что ж… Теперь пеняй на себя.

– О чем ты?

– Сам знаешь, о чем. Жизнь – жестокая штука.

– В жизни очень много хорошего, этим она и ужасна, – сказал я задумчиво, – ибо немилосердный боженька в конце концов все отнимает…

– Не у всех. Лишь у тех, кто играет не по правилам.

И она замолчала. А я вдруг заметил, что мы едем совсем не ко мне домой, а куда-то в другую сторону.

– Куда ты меня везешь?

– Что, испугался? – И я увидел в зеркальце ее усмешку. – Не бойся… Мы едем к маме…

– На кладбище, что ли?

– Ну да. Не в рай же. Впрочем, навряд ли она попала в рай…А ты ведь, папа, даже не был на ее похоронах… Нехорошо. Она тебя так любила, так щедро тебя одарила в своем завещании, а ты… Даже на минутку не соизволил появиться! Ведь я смотрела – тебя в тот день там не было… И в последующие дни… Ты ни разу… ни разу!.. ни разу не пришел на ее могилу! Разве это правильно, папа?