Каменная пациентка - Эрин Келли

Хелен проверила свой живот. Что, если ребенок все еще там? Кровотечение прекратилось.

Теперь осталось шестьдесят восемь часов до момента, когда нужно прибыть на станцию Саксмундхем, даже если придется добираться автостопом от больничных ворот в ночной сорочке. Что они сделали с ее чемоданом? Хелен станет упорно работать и расплатится с Рошель. Волна жара напомнила, как она разозлилась на подругу за то, что та ввела ее в заблуждение. От наивности или от чего-то похуже? Рошель оказалась ничем не лучше Робина. Хоть кто-нибудь в курсе, как все это происходит? Когда Хелен выберется отсюда, она выяснит, что к чему, и сама научится разбираться в планировании семьи. А когда узнает, то станет останавливать молодых девушек на улицах и рассказывать им, что восхитительная ловушка тем не менее является ловушкой.

Женщина на соседней кровати подняла голову; на ней была стеганая ночная рубашка. У ее светлых волос с химической завивкой сильно отросли корни; «гусиные лапки» морщин вокруг глаз в сочетании с пухлыми щеками делали невозможными попытки угадать ее возраст.

– Привет! – сказала она небрежно и без тени смущения, будто они стояли в очереди на почте. – Я Паулина.

– Хелен. – Дверь палаты с лязгом отворилась, и послышался скрип колес – показалась тележка с тусклыми стальными колпаками, скрывающими обеденные тарелки. У Хелен против воли потекли слюнки. Когда старушки приподнялись на кроватях, Паулина спросила у Хелен:

– Из-за чего тебя сюда привезли?

У той не было сил, чтобы сочинять истории.

– Я пыталась избавиться от ребенка.

Паулина сочувственно кивнула:

– Сколько их у тебя дома?

– Что? Нисколько.

Паулина снова кивнула, понимающе:

– Он женат?

– Нет.

– Беден?

Хелен подумала о Гринлоу-Холле и огромном поместье вокруг него. О том, что даже голос Робина казался украшенным фамильным гербом.

– Нет. У него есть деньги. Вообще-то он богат.

Теперь Паулина выглядела озадаченной.

– Тогда почему он не мог позаботиться о тебе?

– Возможно, и мог бы, если бы знал.

Несмотря на то что она не знала Робина достаточно хорошо, чтобы понять: намеренно он заманил ее в ловушку или нет – Хелен знала, что могла бы рассчитывать на брак с ним. Его высокопарная порядочность заставила бы позаботиться об этом.

– Ты меня разыгрываешь! – Глаза Паулины округлились. Как могла Хелен объяснить, что если бы пришлось воспитывать ребенка, если бы она не смогла выйти в большой мир, то умерла бы? Что страх закончить так же, как и мать, превращал ее сердце в пепел?

– В Лондоне меня ждет работа, – сказала Хелен, объясняя сразу все и ничего.

Полина моргнула в вежливом непонимании:

– Но если у него есть деньги, тебе не нужно было бы работать. Господи, неудивительно, что ты в дурдоме. Явный случай-то! Хочешь узнать, почему здесь я? – спросила она, хотя Хелен и не интересовалась. – Я здесь из-за послеродовой хандры. Ребенок родился вчера. Девочка. Мы назвали ее Сандра. У меня еще даже молоко не появилось. Ты не поверишь, в какое уныние я впадаю. Боже, у меня голова идет кругом. Сейчас я в порядке, но дай пару дней. Когда на меня накатит, ты меня не узнаешь. У меня и так дома семеро, и с каждым разом мне все хуже. Теперь они кладут меня сюда после каждого ребенка. Я раньше сопротивлялась, но в этот раз сдалась сама. Специально пораньше, из предосторожности, чтобы снова себе не навредить.

Медсестра надела обратно свои чулки и туфли и теперь ходила вдоль кроватей, расставляя на тумбочках подносы и лекарства в маленьких бумажных стаканчиках. Паулина понизила голос:

– Куда ты за этим обращалась? К кому-то местному?

– Я никуда не ходила, – ответила Хелен. – Подруга из Лондона прислала мне кое-что, чтобы выпить.

Паулина фыркнула:

– Это игра в наперстки, дорогая. Ты должна была ехать в Лондон, если у тебя есть там связи. Ты могла сделать это правильно, с правильными врачами, так безопасно, как пожелала бы. Бедняжка, неужели у тебя нет никого, кто подсказал бы и направил на верный путь? Твоя мама не рассказывала тебе о птичках и пчелках? О тычинках и пестиках?

Хелен рассмеялась:

– Вы явно не знакомы с моей матерью.

– Позор ей! – Хелен была тронута гневом Паулины. – У меня есть дочь ненамного моложе тебя. Как только у нее начались первые месячные, я усадила ее рядышком и растолковала, что к чему.

Мысль об Эжени, делающей то же самое, была смешной, но когда Хелен открыла рот, из него вырвался стон.

– Ох, дорогуша. Иди сюда. Я не хотела тебя расстроить. Иди сюда. – Паулина опустила борта своей койки одним умелым движением и перекинула ноги через край кровати. Сладковатый запах духов окутал Хелен, когда Паулина ее обняла. Эта незнакомка проявила больше заботы, интереса и понимания в двухминутном разговоре, чем Эжени за годы, а нежности – едва ли не больше, чем Хелен могла вынести.

Хелен зашмыгала носом, ее нижняя губа задрожала – сдерживаться не было сил.

– Ох, дорогуша, – повторила Паулина. – Шшш. Все будет хорошо.

Медсестра Марьяна – та, что сохла по доктору Буресу, – загремела тележкой с обедом в их сторону. Теперь Хелен видела это наряду с серебристыми крышками – маленькие бумажные стаканчики, наполненные разноцветными пилюлями.

– Непослушная Паулина! Ты должна быть на кровати!

Паулина поцеловала Хелен в макушку, а затем козырнула медсестре.

– Да, старший сержант, да, сэр! – отрапортовала она, прежде чем вернуться на свое место.

– Она та еще штучка, эта Паулина, – сказала сестра Марьяна. – За ней глаз да глаз. – Она проверила заметки в ногах кровати Хелен. – Не положено тебе паральдегида, мамочка. Ты должна восстановиться, прийти в себя в палате.

Под носом у Хелен появилась тарелка: что-то бежевое, что-то коричневое, что-то – зеленое и тягучее.

– Ого! – сказала Паулина, когда настала ее очередь. – Нет ничего вкуснее, чем еда, которую кто-то приготовил для тебя, верно?

Хелен слабо улыбнулась и принялась за еду тупыми столовыми приборами.

Одна из старух через проход испачкалась; медсестры не видели в этом проблемы и не торопились убрать за ней, пока остальные ели. Как в таких условиях предполагалось исцелять людей, которые действительно больны?

Они стояли в коридоре, ожидая перевода из приемного покоя собственно в палату. Две фигуры приближались с дальнего конца, крошечные, как куколки-дюймовочки; Хелен могла бы закрыть их обе вытянутым вперед большим пальцем.

– Что у тебя там вообще? – спросила Паулина.

Хелен сжала пальцы вокруг ручки чемодана.