Искусство игры в дочки-матери - Элеанор Рэй

на нее. – Я по тебе скучал, – признался он. – Ты какая-то странная в последнее время. Что-то случилось?

Шарлотта колебалась. Она не хотела говорить о своем отце. Не хотела даже думать о нем. Но она не могла сидеть с Сэмми несколько часов кряду и ничего ему не рассказать. Он уже знал, что что-то случилось.

– В поезде расскажу, – пообещала она.

Подошла Ния, и Шарлотта с радостью отвлеклась на нее.

– Привет, Чарли, – сказала она. – Классные джинсы.

– Спасибо, у тебя тоже.

– Скорый поезд на Ватерлоо прибудет через две минуты, – перебил Сэмми. – Здесь он не останавливается. Я хочу посмотреть на него с пешеходного моста. Ты со мной?

– Нет, спасибо. – Шарлотта почувствовала на себе взгляд Нии.

– Сядешь с нами в поезде, Чарли? – предложила Ниа.

– Она сидит со мной, – подал голос Сэмми. – Мы хотели смотреть, как расцепляют поезда в Хаванте.

– Отстой, – фыркнула Ниа. – Чарли, может, все-таки сядешь с нами? Я бы поделилась с тобой наушником.

Общие наушники. Музыка. Смех и сплетни. Шарлотта на секунду замешкалась, глядя на Сэмми, который смотрел на нее в ответ с непроницаемым лицом.

– Послушать музыку я бы не отказалась, – неуверенно начала она. – К тому же нас просили оставаться в своих группах.

– Супер. – Ния улыбнулась Шарлотте, после чего вернулась к остальным.

Сэмми уставился себе под ноги.

– Ты ведь не возражаешь? – тихо спросила Шарлотта, уже начиная мучиться чувством вины.

– Тебе решать, где сидеть, – ответил Сэмми, обращаясь, по-видимому, к своей кроссовке. – Даже не придешь посмотреть, как проходит поезд, серьезно?

– Нет, – пробормотала Шарлотта. – Я еще хотела сходить в туалет. Ния сказала, что в поездах автоматические двери, которые могут открыться в любой момент, даже если ты сидишь на унитазе, и тогда весь класс увидит, как ты писаешь. – Она содрогнулась от ужаса при этой мысли.

– Поторопись, – предупредил Сэмми. – До прибытия нашего поезда осталось всего пять минут.

Шарлотта виновато наблюдала, как он подошел к мосту и начал подниматься по ступенькам. Она пересекла платформу в направлении туалетов.

Выйдя оттуда, она остановилась.

Ее внимание привлек шум справа от платформы.

Шум доносился из дикорастущих зарослей за знакомой оградой.

Это была всего лишь кошка. Рыжая полосатая кошка, которую она несколько раз видела здесь раньше, а однажды даже приняла за маленькую лису. Шарлотта хотела пройти мимо, но тут кошка остановилась и уставилась на нее.

Во рту у нее что-то было.

Что-то черное. Покрытое перьями.

Шарлотта не стала мешкать. Она оглянулась удостовериться, что никто за ней не наблюдает и не попытается ее остановить. Но все четыре сопровождающих учителя были поглощены другим: по-видимому, кто-то оказался слишком взбудоражен предстоящей поездкой, и платформа была забрызгана рвотой. На Шарлотту никто не смотрел.

Она бросилась к разлому во вдоль и поперек знакомом заборе и проскользнула в заросли.

Стараясь двигаться бесшумно, она подкралась туда, где сидела кошка, продолжая крепко сжимать птицу зубами. Увидев Шарлотту, животное зашипело, понимая, что она намеревалась отнять у него добычу.

– Все в порядке, – проговорила Шарлотта ласково. – Это твои инстинкты. – Она подобралась чуточку ближе. – Какой красивый у тебя ошейник, – сказала она. – Тебе ведь не нужна эта птица, дома тебя ждет много вкусного кошачьего корма. – Она попыталась разглядеть, жива ли птица. Та не сопротивлялась, но огонек жизни в ее глазах, казалось, еще теплился.

Она потянулась за птицей, но кошка отпрянула назад. Шарлотта предвидела это и бросилась на животное. Кошка извивалась и царапалась, но Шарлотта держала крепко.

На заднем плане послышался звук приближающегося поезда. А затем голос миссис Варги, собирающей детей.

– Разбейтесь по своим группам, – кричала она. – Готовимся к посадке.

Шарлотта потянулась к пасти животного, пытаясь отобрать у него птицу. Кошка протестующе взвыла и невольно разжала зубы.

В следующее мгновение птица оказалась в руках у Шарлотты, и она отпустила кошку. Высвободившись, та рванула прочь и скрылась в кустах.

– По своим группам, – повторила миссис Варга. – Стойте на месте, сейчас я буду вас считать. Стойте на месте, я сказала. С вами с ума сойдешь. Мисс Конти, помогите мне, пожалуйста!

Игнорируя призывы учительницы, Шарлотта посмотрела на пташку в своих руках. Та дрожала, но была теплой. Это был молодой черный дрозд с лоснящимися перышками, сквозь которые еще просвечивал детский пушок.

– Ты цела? – спросила она птицу участливым голосом. Та посмотрела ей прямо в глаза, и Шарлотте показалось, будто в них промелькнуло узнавание.

Неужели это тот самый, однажды спасенный ею птенец?

Времени гадать не было. Птица начала елозить в ее руках, стремясь на волю.

Шарлотта раскрыла ладони. Птица немного помешкала, а затем спрыгнула к ней на колено. Шарлотта смотрела, как она расправила крылья и вспорхнула на дуб, исчезая в листве.

– Шарлотта! – позвал Сэмми, который прибежал за ней и сейчас стоял у их дыры в заборе. – Нам пора!

– Бегу, – отозвалась она, вскакивая на ноги. Она широко улыбнулась ему. – Никогда не догадаешься, кого я сейчас видела!

– Расскажешь позже, – сказал Сэмми. – Нам нельзя опоздать на поезд.

– Ну, вот Шарлотта и уехала, – сказала Грейс, с удовольствием наблюдая за Амелией, которая сидела за кухонным столом с открытым ноутбуком. – Ее первое путешествие после перехода в новую школу. Настоящее приключение для нее.

– Она ездила с нами за границу с тех пор, как ей исполнилось полгода, – пробормотала Амелия.

– Но ведь это совсем другое, – возразила Грейс. – Это поездка с друзьями, а не с родителями. – Амелия не отрывалась от своего ноутбука, поэтому Грейс продолжила: – Я помню твою первую школьную экскурсию. Тебе было примерно столько же, сколько сейчас Шарлотте. Ты так волновалась. Переживала, правильный ли у тебя спальный мешок, совсем как она.

– Я много раз ночевала вне дома, – нахмурилась Амелия.

– С моими родителями, – сказала Грейс, обеспокоенная тем, что каким-то образом ступила на зыбкую почву. – С друзьями – это совсем другое.

– Да, – сказала Амелия, – ты уже говорила.

Пять дней, которые Шарлотта будет отсутствовать, внезапно показались Грейс вечностью. В доме остались только она и ее дочь. Вдвоем. Одни. И никакой тебе очаровательной одиннадцатилетней девочки, которая могла часами напролет рассказывать о школе, учителях, птицах и палочниках, разряжая обстановку и предоставляя матери с дочерью безопасную почву для взаимодействия.

Грейс поняла, что одна мысль об этом вселяла в нее ужас. И от этого осознания ее начало грызть чувство вины. Она должна была с радостью хвататься за любую возможность провести время наедине с дочерью. Поговорить по душам. Найти общий язык. Помириться.

Она сделала глубокий вдох.

– Может, у тебя есть какие-то особые пожелания к ужину, пока в доме нет вегетарианцев? – бодро поинтересовалась она.

– Без