Гарем. Реальная жизнь Хюррем - Колин Фалконер

Часть 7

Рай земной

Глава 72

Пера, 1541 г.

Карета со стуком остановилась во дворе под окном Джулии. Один евнух, соскочив с козел, занялся лошадьми, другой услужливо распахнул дверцу экипажа. Кто там прибыл, было неясно, поскольку окна кареты были зашторены, да и не особо ей интересно. Людовичи целыми днями принимал и развлекал всяких купцов и поставщиков.

Из кареты появилась фигура, целиком сокрытая под джеллабой с капюшоном и яшмаком. Не то что лица – кончиков пальцев рук и ног видно не было.

Секундами позже в дверь постучал Гиацинт и объявил Джулии, что к ней посетительница. Вошедшая вслед за ним женщина скинула капюшон.

Сирхан ничуть не изменилась. Разве что чуть похудела, а в остальном выглядела так, будто и не было шести лет, прошедших со времени их последней встречи. Джулия обняла персиянку.

– Я и не чаяла тебя когда-либо снова увидеть, – сказала она. – Выкладывай все.

Она велела прислуге принести им шербеты и конфеты, затем усадила подругу на диван подле себя.

Сирхан поведала ей, что она теперь дама замужняя. Устроил это для нее кызляр-ага после того, как Сулейман распустил гарем. Ее он сосватал за капитана султанской кавалерии по имени Абдул Шахин-паша.

– Он прямо-таки огромный бородатый зверь, а не мужчина, и член у него толще моей талии! Но обходится он со мною хорошо. Я, наверное, даже смогла бы его и полюбить со временем, если бы он не был мужчиной. – Сирхан положила голову Джулии на плечо. – Как же я по тебе скучала!

Смотрелась она, как и в прежние времена, великолепно: кафтан из лучшей в Бурсе зеленой парчи, открытый спереди, он держался на трех перламутровых поясных пуговицах, а под ним – сплошь белоснежный шелк, струящийся до самых щиколоток; на пальцах и в прическе – переливчатые рубины.

Джулия в своем строгом черном платье по венецианской моде чувствовала себя убожеством на ее фоне.

– Как ты вообще меня здесь отыскала? – удивилась она.

– Утром перед моей отправкой из гарема кызляр-ага отвел меня в сторонку и поведал на прощание, что ты вовсе не утонула. Сказал, что ты теперь в Пе́ре замужем за венецианцем.

– Так это он тебе сказал?

– Шесть лет я тебя оплакивала. А теперь вдруг обнаруживаю замужем за благородным венецианцем.

– Ну, во-первых, в браке мы не состоим, а во-вторых, он скорее пират, чем «благородный венецианец». Но все равно, взгляни-ка на нас: кто бы вообще мог подумать, что мы с тобою протянем так долго?

Солнце погружалось за семь холмов, из пыльного города доносились призывы муэдзинов. Свет разливался жидким золотом по глади Рога, а силуэты кипарисов быстро таяли во мраке под стенами сераля. Джулия и Сирхан теперь сидели на террасе и продолжали беседу шепотом.

– Неужто это правда? – спросила Джулия. – Сулейман действительно выдал весь свой гарем замуж?

– Да. Нет больше меда в сотах. Осталась лишь Хюррем с ее домашними. У нее теперь целая сотня собственных рабов и рабынь в прислуге. Ходит куда и когда вздумается, а за нею хвостом тридцать евнухов для исполнения любых ее прихотей.

– И все же трудно ею не восхищаться.

– Ну ты и сказанула! Это с чего бы?

– Есть в ней внутренний огонь. Она не похожа на других из нас. Остальные женщины либо завидуют ей, либо слово боятся сказать против нее с ее-то репутацией.

– Кызляр-ага сказал мне, что это по ее наущению султан приказал тебя утопить.

– Что бы она тогда или теперь ни делала, меня это в настоящее время никак не касается.

– Значит, ты единственная такая на всю империю, кто ее вовсе не боится. Иностранные послы нынче прикладывают к подношениям султану дары лично для нее. Они даже посылают ей подобострастные письма в надежде добиться ее благорасположения и через нее повлиять на султана. Визири, муфтии и аги передают ей свое почтение через кызляр-агу. Даже мой муж. Он говорит, что она нынче даже могущественнее, нежели Ибрагим в бытность великим визирем.

В старом городе вспыхивали фонари; отзвуки последних возгласов муэдзинов таяли в сгущающихся лиловых сумерках. Ночная тишина накрывала город.

– Мне пора, – сказала Сирхан.

– Так скоро?

– Да меня здесь вовсе быть не должно. Если Абдул прознает, я того и гляди сама кану на дно в мешке.

Глава 73

Судьба явно благоволила Людовичи Гамбетто.

У него были могущественные друзья и влиятельные покровители в Высокой Порте, и торговля его процветала сверх самых смелых мечтаний. Подарила ему фортуна и красавицу любовницу из знатной венецианской семьи.

Однако удача его, зиждившаяся на знакомствах, устроенных ему Аббасом при дворе, носила двусмысленный характер, поскольку доставалась ему ценою глубоких страданий его лучшего друга. Да, Джулия принадлежала ему лишь в силу того, что Аббасу было больше некому ее препоручить.

Людовичи возвел новый палаццо на высотах Перы, одевал Джулию в лучший бархат и одаривал ее перстнями с рубинами и брильянтами. Никто их вместе, конечно, не видел, ибо ей никак нельзя было попадаться на глаза кому бы то ни было. Однако в колонии знали про то, что он содержит любовницу-итальянку, и ему докладывали, что о ее личности много судачат. Его даже забавляло выслушивать самые невероятные небылицы о том, кто она такая. Одно время ходил даже слух, что это бывшая фаворитка самого папы римского.

Теперь он стоял на террасе и любовался Джулией, расположившейся с книгой в саду. Летние цветы все еще цвели пышным цветом, а воздух полнился густым ароматом зонтичных пихт. Людовичи спустился по мраморным ступеням и присоединился к ней.

Венецианка подняла глаза от книги.

– Ты выглядишь довольным собой, – сказала Джулия.

– Нет, случившееся – не моя заслуга. – Он присел рядом с нею. В гавани каики так и сновали туда-сюда по яркой воде.

– А что случилось?

– Дошел слух из Порты, что Рустем-паша вот-вот женится на дочери султана.

– На Михримах?

– Ну да. Все там только об этом и говорят.

– Значит, он почти наверняка станет следующим визирем.

– Вот именно.

– Тебя это радует?

– Будь я на стороне ангелов света, не радовало бы. Но я всего лишь скромный купец, и мне непозволительно становиться на сторону Господа. На самом деле я с тех пор, как отбыл из Венеции, на светлую сторону, можно сказать, и не переходил ни разу. Именно поэтому я и имею вот это все.

– Это богохульство, Людовичи. И я все равно не понимаю, в чем дело.

– Нынешний великий визирь, Лютфи-паша, – тяжелый человек для ведения