Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню - Вера Камша

Аллея вильнула, огибая укутанный на зиму цветник, внезапно показавшийся огромным, сбоку меж кустов возник Средний мостик, дальше тянулись заснеженные склоны, позволявшие созерцать знаменитые васспардские пруды. Таким шагом до лебедятника минут десять, Клаус должен уже добежать, только удастся ли ему совладать с беглецом, если тот, разумеется, очередной раз не наврал. Ро прав, Приддов могут понять только Придды…

– …станемся добрыми друзьями, – кажется, Лукас изрек что-то, с его точки зрения, важное. – Мне бы не хотелось, чтобы старший из моих внучатых племянников был посвящен в подробности этой злосчастной выходки. Поймите, я действую исключительно в интересах Питера, хотя обычно мне свойственна прямота, из-за которой я…

– Сударыня, надеюсь вы понимаете моего супруга?

– Разумеется.

– Так вы согласны опустить излишние подробности?..

– И не только в беседах с Валентином. У меня нет уверенности в том, что ваш сын не поделится тем, что ему… может показаться забавным…

– Сударь, я вас поняла.

Питер не может быть опасен, оружие ему так быстро не добыть, яд – тем более. Одиннадцатилетний увалень паре офицеров, один из которых торский «фульгат» – не противник, но тогда зачем это все? Собрался сбежать? Увести лошадь из конюшни не слишком просто, да и некуда графу Гирке ехать. Пожалуй, вероятнее всего – шантаж. Пугать родню самоубийством принялись еще до Элкимены, а Питер явно перечитал гальтарских трагедий, хотя что ему здесь оставалось? Только читать и думать, вот и додумался. Сперва до убийств, потом до ультиматума.

5

…выбрать между мною и забывшим нас ради милостей регента братом, который стал нашим герцогом и повелителем лишь по воле злого рока.

Я все еще люблю Вас, Клаус-Максимилиан, и я готов вырвать из памяти Ваше малодушие, если Вы откажетесь от жалкой участи королевского наемника и посвятите себя возрождению нашей родовой славы. В сем благом деле я буду Вашей опорой, но горе Вам, если Вы прельститесь унарским плащом. Мой призрак найдет Вас и у подножия трона, и на пиру, и в логове куртизанок и скажет Вам сурово – «Ваш брат жил Вами и Честью, Вы его предали». Выбор за Вами, я жду. Ваш пока еще брат граф Гирке».

– Ну и ну… – напиши это Понси, Арно бы уже ржал, а тут как-то не тянуло. – На твоем месте я бы это непотребство уткам скормил.

– Я лучше сожгу, – решил Клаус, не отрывая взгляда от так и торчащего у полыньи братца, – но сперва надо Питера увести. Я боюсь, что он…

– Простынет он наверняка, – как мог уверенно перебил виконт, – и поделом. Скажи лучше, как он все устроил?

– У меня после второго завтрака урок пения в музыкальной, – Клаус нахмурился, изо всех сил пытаясь сосредоточиться, – прежде там была матушкина гостиная. Питер, пока меня не было, послал графу Лукасу записку, что хочет проститься. Старик, само собой, пришел, а Питер как-то заманил его в туалетную и там запер на засов, а сам вылез в окно, прошел по карнизу до моей комнаты, влез, забрал мою одежду, оставил на столе письма и убежал. Слуги ничего не заметили, ведь моя комната дальше, а дверью он не стукнул. Господин капитан, мне не хочется оставаться в Васспарде, но если Питер в самом деле…

– Ничего с ним не будет, – Арно на всякий случай трепанул Клауса за плечо и окликнул изображавшего статую Валентина. – Господин бригадир, я послание графу Васспарду уже прочел.

– Могу предложить послание мне, оно заметно длиннее.

– Спасибо, не надо. – Ну и приключеньице! – Я бы все же сбегал за Кроунером.

– «Фульгаты» пришлись бы кстати, но тебе придется заняться более неотложным. Посмотри на лестницу.

Другого момента для кормления оравы дамы выбрать, разумеется, не могли! Обе вдовицы Альт-Гирке и обе же девы, как могли грациозно, спускались на берег, то и дело поглядывая на непонятно чем занятых молодых людей. Мальчишку на льду они, видимо, сочли играющим с оголодавшими птичками.

– Я был бы тебе весьма признателен, – зубами Валентин не скрипнул, воспитание есть воспитание, – если б ты их увел или хотя бы не позволил вмешиваться. Здесь я все устрою сам.

6

Создавший парк архитектор свои деньги заработал честно. Мало того, что пейзажи были хороши сами по себе, к ним прилагались и подходящие для созерцания красот места. Этакой мечтой художника являлась и верхняя площадка Лебединой лестницы, до которой наконец удалось дойти.

Нависавшие над самой головой тучи слегка портили задний план с его плотиной и встающим за парковой оградой лесом, но Арлетту занимал пруд. Отчаянно щурясь, графиня впилась взглядом в ближний берег и сразу же увидела Приддов. Валентин и Клаус плечом к плечу стояли на берегу у самой кромки льда в полусотне шагов от птичьей полыньи, на краю которой размахивал руками Питер. Нет, лиц женщина разглядеть не могла, только этого и не требовалось, она даже не знала – чуяла, кто перед ней.

– Какое счастье! – возопила видевшая лучше и дальше Маргарита-Констанция, – они встретились, мальчик жив.

– И мой долг его защитить, – прогоготал, не глядя на дам, граф. – Обоих младших еще возможно спасти для будущего семьи, и я сделаю это. Можно отобрать титул, но не кровь и не чувство долга!

Глупости тоже не лишить, так что ссоры между Валентином и Лукасом не избежать, причем ссоры немедленной. Придд себя в руках удержит, не впервой, а вот младшие запросто могут проболтаться об убийствах, и запихивай потом змею в яйцо. Мальчишек нужно срочно отослать, но управится ли Клаус с братцем, или тот слишком сильно увяз в истории Артамиана Пеньи?

– Осторожнее, – Маргариту-Констанцию больше занимала лестница, – ступени дурно очищены… Можно… поскользнуться!

– Я – охотник, моя дорогая, – не оборачиваясь, бросил успевший ускакать вперед дурак, – а вы можете вернуться. Это мужское дело.

– Нет, мы… мы пойдем. Правда, сударыня?

Лукас не откликнулся, Арлетта тоже промолчала, сосредоточившись на спуске и крепнущем ощущении, странном и на редкость неприятном. Нечто в этом роде, но гораздо слабее, она испытывала до замужества, когда при ней принимались кого-то отчитывать. Предчувствие семейной свары?

– Как некстати, – изо рта Маргариты-Констанции вырвалось облачко пара. – Здесь наши родственницы. Они же всё испортят! То есть молодые люди очень самолюбивы, особенно в присутствии девиц. Валентин может повести себя вызывающе, а Лукас сейчас как струна…

– Разговор лучше перенести, – быстро шепнула Арлетта, благословляя дамское безделье и птичью прожорливость.

– Боюсь, это невозможно, – еще одно облачко. – Лукас никогда не отступает, Валентину следует это учесть.

– Я думаю, он это учел. – Придд избавится от старого осла при первой же возможности, вот Питеру, если Адриан не поможет, а Бертрам оплошает, быть камнем на шее брата всю жизнь. – Добрый день, жаль, что нету солнца.

– Вы ведь всё знаете? – Амадея-Алиция была слишком взволнованна, чтоб хранить утонченность. – Такой ужас! Мы не верим собственным ушам…