Четыре унции кофе - Иван Райли

В полночь мы со всеми вместе подняли бокалы. Тут же за окном полетел вверх первый салют, раскрашивая ночное небо. После этого мы еще танцевали. Я предложил проводить Эмми до ее отеля. Но Грэнт даже слушать не хотел. У меня две спальни наверху, сказал он. Никаких отелей. Все наверх. Две спальни. Два туалета. И один рояль. Я был еще достаточно трезв, хотя и не без легкого тумана в голове. Видимо, часть его с улицы все же перекочевала в меня. Эмми мне нравилась. На зеркальном лифте мы поднялись в шикарный пентхауз Уолберга. Она захватила с собой едва начатую бутылку шампанского. Едва мы вошли в спальню (я шел сзади), она развернулась и губы наши слились. Так неожиданно. Я не успел среагировать. Все это было как-то странно и быстро. Особого желания я не чувствовал. Нет, она была мила и сексуальна. От нее веяло новизной и притягательностью непознанного. И все же что-то было не так. Алкоголь притупил разум и желание. А может, все отравлял неприятный осадок, который я пытался смыть, развлекаясь, но получалось у меня скверно. Чтобы справиться с ним, нужно было нажраться в хлам. Соревноваться с Грэнтом, кто больше вылакает (хотя, поди потягайся с этими парнями из Голливуда). Словом, когда она вернулась из душа, обмотанная полотенцем, с виноватой улыбкой и фразой «ой, они начались раньше», у меня как отлегло. При свете покрытого палевым шелком ночника она вытянулась на огромной кровати. Белое махровое полотно обволакивало ее вроде мини платья. Но если не брезгаешь, сказала она, можем попробовать. Если ты на взводе. Я сидел на краю кровати и развязывал галстук. Ее нога медленно пробралась к моим брюкам, мягко осваивая пах большим пальцем с изящным перламутровым педикюром. Я погладил ее нежную кожу и тактично вернул на покрывало. Нет, сказал я, не на взводе. Давай просто отдохнем. Она хмыкнула. Потом предложила: а хочешь я тебе помогу? Я посмотрел на нее, лукаво вскинув бровь: поддержишь Шейлу? Она не растерялась: запросто. И держать не надо. Ты же видел – Грэнт в сисю. Через полчаса заснет, как убитый. Так что вперед, ковбой. За пару штук евро она воплотит любые твои фантазии. Я различил сарказм в ее голосе. Так она разве не его девушка? Эмми закинула руки под голову, полотенце немного сползло. Девушка? Нет. Она обыкновенная штатная телка. ЗD асистент. Я наморщил лоб: в смысле, дизайнер? Эмми рассмеялась: в смысле «три дыры». «Асс-систент» или «асс-сиси-стент». Тут уж кому как угодно. Она с интересом наблюдала за моей реакцией. Короче, студия нанимает таких девиц, чтобы продюсеры не искали себе приключений на одно место. Не вляпались в скандалы и не подцепили чего. Так лучше для всех. Иногда одну, иногда сразу пять. Шейла – что-то вроде бонуса. Только договаривайся с ней сам. Я ей не подруга. Не то, чтобы мы были на ножах. Но она знает, что мы знаем, чем она тут занимается и, похоже, ее это бесит. Понятно, сказал я. Тогда в чем твоя помощь? Владеешь языком? Она многозначительно улыбнулась: не жаловались. Я лег рядом с ней. Блаженно вытянулся на спине и тоже завел руки за голову. Хорошо, сказал я. Давай. Она привстала на локте, но я обнял ее за плечо и вернул назад. Я начну, а ты продолжишь. На этот раз удивилась она: В смысле? Обнимая ее и глядя на потолок, где в белом матовом облаке отражалась луна ночника, я произнес:

Vousêtes un beau ciel d'automne, clair et rose!

Mais la tristesse en moi monte comme la mer,

Et laisse, en refluant, sur ma lèvre morose

Le souvenir cuisant de son limon amer*4.

У тебя отвратное произношение, заметила она. Спасибо, сказал я. Я знаю. Что это? – спросила она. Я помолчал, потом ответил: Бодлер. Хочешь шампанского? Она отказалась. Повернулась ко мне и пристроила голову на моей руке. Прости, сказала она, что так вышло. Я ничего не сказал, просто поджал губы, мол, не заморачивайся. Она обняла меня и поцеловала в щеку. В брюках, рубахе с расстегнутым воротом и лакированных туфлях от JohnLobb я валялся на спине в кровати дорогого парижского отеля рядом с женщиной, которую почти не знал. Как промотавшийся в казино французский шевалье. Хотя нет. Денег у меня была уйма. Я мог бы заказать сто элитных проституток, построить их в полк перед отелем и заставить маршировать до Триумфальной арки. В ботфортах и голышом. Под бой барабанов. Потом я вспомнил, что на улице холодно. И мне стало их жалко. В общем, всякая чушь продолжала лезть мне в голову, пока стресс, усталость, перелет, спиртное и семь часов разницы, сложившись воедино, не додавили меня до конца. Эмми спала, слегка приоткрыв рот. Я аккуратно высвободил руку. Повернулся на бок. И исчез.

Когда я снова открыл глаза, фонари, освещавшие фасад за окном, уже погасли. По периметру окна в зазор между гардинами начинало пробиваться робкое декабрьское утро. Я

пошарил в карманах, ощупал задний. Кроме бумажника и ключей, ничего не было. Часов я не носил принципиально. Оставалось искать мобильный. И тут я понял, что уже давно им не пользовался. Слишком давно. Мне даже сложно было припомнить, когда я прикасался к нему в последний раз. Ни в аэропорту, ни в самолете, ни после приземления. Я медленно, чтобы не разбудить Эмми, сполз с кровати. Поднялся с колен и, стараясь не шуметь, побрел по мягкому ковру в угол спальни, где на кресле валялась кое-как оставленная мною одежда. А что, если я его потерял? Я прощупал пиджак. Все карманы. Методично, один за другим. Ничего, кроме носового платка и записной книжки. Наконец, добрался до пальто. Выключенный аппарат лежал и молчал в левом кармане. Помня о музыкальной заставке, я вначале так же аккуратно, на цыпочках, пробрался в ванную комнату за дверью спальни. И только потом нажал клавишу пуска. На всякий случай прижал телефон к себе, парализуя звук. Загорелся экран.

Первым, что я увидел, были восемнадцать пропущенных звонков. Я вошел в папку. Три из них поступили от людей из офиса (новогодние поздравления?). Один принадлежал Джорджу. Остальные четырнадцать неотвеченных вызовов были сделаны с телефона Джесс. Кто-то оставил одно звуковое сообщение. И в другой папке значилось письмо с приложениями. Я набрал пароль, чтобы прослушать голосовую почту. Это был Винс. Он звонил мне из ресторана в Нью-Йорке, где они с супругой праздновали Новый год на нашем открытии. На заднем фоне ревела музыка и слышался чей-то смех. Он не ожидал, что все будет так круто. Просто абзац, старик, сказал он. Его полупьяная жена крикнула при этом в мембрану молодежное «уау».Он поблагодарил меня за абонемент. Поздравил с наступающим. И попросил перезвонить, когда смогу. Может, удастся встретиться. На самом деле, благодарить его должен был я. Потому что, несмотря на всю эту умело склеенную сказку с появлением из голубого вертолета доброго волшебника Майкла Хирша, в чудеса я не верил. Кто-то должен был серьезно подставиться в этой истории с кредитом. И, вполне возможно, не только сам, но и подтянув своих доверенных партнеров. Так что Винсу я был обязан по гроб жизни. Без его помощи ничего бы не состоялось. По сравнению с тем, что сделал он для меня, пожизненный абонемент в нью-йоркский клуб (чуть не сказал «ложу») для него и жены был просто приятным пустяком.

В папке текстовых сообщений их оказалось пять. Все от Джесс. Первое она отправила еще тридцатого вечером, когда я уже сидел в аэропорту: «Где ты?». Потом через полтора часа: «Где ты? Позвони». Поздней ночью пришла третья смс-ка: «Джей, я волнуюсь. Набери меня». Следующая была получена в полдень тридцать первого: «Была у тебя. Где ты? Что происходит?». И последняя почти восемь часов спустя: «Лост, проверь почту».