Изгой - Юрий Никитин

— Когда он должен был вернуться? — спросил Олег.

— Еще вчера, — ответил Гелон хриплымголосом. — Он никогда не уходил больше чем на час!.. Но прошло уже большесуток.

Скиф сказал хмуро:

— Это был отважный человек. Я бы ни за что не пошёл втот мир!

— Он еще может вернуться, — обронил Олег. — Уживых всегда есть возможность... Но если он мертв, тогда...

Скиф и Гелон со страхом смотрели, как он взошел поступенькам, с размаху ударил посохом по каменной морде:

— Слушай!.. Ты знаешь меня. У тебя сейчас человек изнашего мира. Он ничего для тебя не значит, но, если задержишь, тебе этообойдется дорого. Подумай, стоит ли?

Даже бесстрашный Скиф отпрянул, а Гелон вообще упал.Каменное изваяние не шелохнулось, но из него вырвался жуткий рев, так могла бывзреветь каменная гора: нечеловечески, и даже не по-звериному, именно какзарычал бы разъяренный камень.

Вокруг статуи вспыхнул оранжевый огонь. После холодаполыхнуло жаром, Скиф с проклятиями попятился: на руках загорелись волосы,Гелон остался на месте, только прикрывал лицо ладонями.

— Мы не друзья, — сказал Олег медленно, словнонапоминал старое, забытое, — но драться надо не из-за пустяков. А этот человекдля тебя — пустяк...

Огонь вокруг Ящера стал жарче, вытянулся к потолку, уперся,там начало расплываться красное пятно.

Земля качнулась, Скиф растопырил ноги и руки. Загремело,будто далеко внизу проснулся и начал грызть камни огромный зверь. Вот онстремительно пробивается наверх, словно плывет не в каменной толще, а в воде,под ногами качнулось еще, а грохот превратился в сухой отрывистый треск.

Каменная плита под ногами треснула, словно они стояли наповерхности замерзшего озера. Из щели повалил удушливый черный дым. Треснулоснова, уже оглушительно. Края подались в стороны, из глубин вырвался столб огняс дымом. Показались руки, что вцепились в каменный край расщелины.

Олег подбежал, рывком выдернул человека в горящей одежде.Вместе упали на пол. Олег быстро сбивал пламя, подбежали Скиф и Гелон, загасилиогонь и, подхватив спасенного под руки, бегом вынесли его из зала.

Ночь оставалась хмурой, но свежий воздух ворвался в легкие,даже Олег закашлялся. Спасенный лежал у их ног, одежда тлела, поднималсячадящий дымок. Гелон торопливо содрал с него лохмотья, человек осталсяполуголым, с красной обожженной кожей, в волдырях. Волосы сгорели, он хлопалкрасными от дыма и усталости веками, потерявшими ресницы. От бровей осталисьтолько полоски пепла на обожженном лице, а когда он провел рукой по черепу, наладони осталась черная сажа.

— Какой позор, — услышал Олег хриплыйголос. — У мага волосы должны быть хотя бы до плеч... И борода, борода...Где моя борода?

Скиф сказал бодро:

— Без бороды ты моложе! И не заумный придурок, а с видувоин!

Маг застонал, приподнялся. Его пальцы безостановочно щупалито голый подбородок, то голову. Гелон торопливо раскрыл сумку, Олег заглянул,поражение присвистнул:

— Гелон, я тебе поражаюсь все больше!

Гелон быстро и так умело начал покрывать обожженное телоколдуна целебными мазями, что Олег только помогал, Гелон опережал его в каждомдвижении.

— Ты мог бы стать и великим магом, — сказал Олег:

Чародей застонал, слабо отстранил их руки.

— Не надо, — сказал он. — Я залечу себя сам.Тцар, я узнал многое...

Скиф, перехватив взгляд Гелона, вскочил на коня и умчался вночь, рискуя по дороге во дворец сломать шею. Гелон сказал участливо, он былбледен, изо всех сил скрывал нетерпение:

— Расскажешь за ужином. Сейчас тебя отведут,отдохнешь...

Олег вскрикнул нетерпеливо:

— Ну хоть несколько слов! Скажи, ты что-то узнал?

— Узнал, — ответил чародей.

Измученный так, что не мог держаться на ногах, он смотрел наобоих гордо, с достоинством. Так смотрят лишь победители, и не важно, что наних ран больше, чем на побежденных.

Гелон обнял чародея за плечи, тот пошатнулся, но Гелондержал крепко, повел, а Олег пошел следом. Гелон все же поглядывал искоса наволхва. Этот человек с красными волосами старается держаться в сторонке, икак-то в суматохе уже почти забылось, что это ж он вытребовал у Ящерачародея...

Чародея привели прямо в покои Гелона. Заспанные слуги подалина стол, Гелон нетерпеливым жестом отослал их прочь, но велел позвать Угарча.Чародей от еды отказался, однако пил долго, жадно. Иссохшееся от подземногожара тело наливалось влагой, глубокие морщины оказались не такими резкими. Олегувидел, что этот человек не так стар, как старается выглядеть: возрастпредполагает мудрость и вызывает уважение.

Гелон, бледный, как сама смерть, сидел недвижимо, ждал.Скрипнула дверь, Угарч появился тихий, неслышный. Сел у двери, выпрямился,застыл, чтобы на него не обращали внимания. Чародей наконец с усилиемповернулся к Гелону. Лицо перекосилось, он несколько мгновений дышал тяжело,пережидая боль.

— Тцар, — проговорил он, — тцар... я даже незнаю, что и сказать...

— Говори, — велел Гелон. — Все, что узнал.Здесь сильные люди. Такие, которые не отступают.

Скиф и Олег затаили дыхание. Чародей поднес к губам чашу свином. Отпил, что-то пошептал, снова отпил. Обожженное лицо на глазах светлело.

— Тцар, — сказал он чуть более сильнымголосом, — как говорили в древности, у меня две новости, плохая и хорошая.Хорошая в том, что я побывал и переговорил. Плохая, что у владык подземногомира есть все, что ты можешь предложить. И что могу предложить я. И что могутпредложить все чародеи всех стран. Золота в земле больше, чем у тебя золотойпосуды, а это все их золото... Словом, отдадут Колоксая только взамен...

Скиф спросил быстро, опережая всех:

— Взамен чего?

Олег молчал, все ясно, Гелон побледнел. Чародей ответилтяжело:

— Взамен... Жизнь за жизнь, что же еще?

Скиф даже подскочил:

— Так что же говорим о такой малости? Мало ли у тебя,Гелон, в темницах преступников?.. Что, совсем нет? Ну, тогда можно послатьотряд к границе. Пусть хватают всех чужаков. Тут же их на алтарь, поджертвенный нож...

Чародей вскинул ладонь, и Скиф поперхнулся, слов-но ему врот воткнули невидимый кляп.

— Жертва должна быть добровольной.

После паузы Скиф прокашлялся, пробормотал:

— Когда это жертва была согласна?.. Ящер над намипросто издевается.

— Жертва должна быть добровольной, — повторилчародей.

Гелон медленно разомкнул уста, из груди вырвался стон: