Одержимый тобой - Валентина Кострова

— Не надо. Боли пока нет, еще действует наркоз, — чистая правда, тело до сих пор не принадлежит мне.

— Тебе не стоит терпеть боль, говори сразу об этом. Хорошо?

— Хорошо, — пытаюсь ободряюще улыбнуться, она укоряюще качает головой. Красивая. Любимая. Неповторимая. Имеет право быть счастливой. Не быть привязанной к инвалиду.

— Ты очень красивая сегодня.

— Да? Вчера Марьяна поймала меня на обеде и вытащила в магазин, — вскакивает со стула, кружится по палате. Платье подчеркивает ее изящность, хрупкость. Фарфоровая статуэтка. — Как тебе новое платье?

— Тебе идет.

— Ты мне льстишь.

— Но немного поправиться все же стоит.

— Я стараюсь кушать, правда, — невинный взгляд мог бы растопить сердце, но я усмехаюсь. Не прокатит.

— Ремня не тебя нет, Диана. Некому воспитывать.

— Ой боюсь-боюсь! — театрально прикрывает якобы испуганно ладошкой рот, потом смеется, возвращается к койке, присаживается. — Папа передает тебе привет. Очень переживает за тебя.

— Правда? С какой стати?

— Он понял, что мое сердце принадлежит одному типу, по его мнению, он мне совсем не подходит, но готов смириться, если тот будет защищать, холить и любить, — в глазах ожидание, ждет, что подхвачу ее слова, скажу о взаимной любви.

Смогу ли? Имею ли право ее привязывать к себе? Она еще так молода, ничего толком не видела в этой жизни, какой ей смысл быть рядом со мной? Отпускают любя, прогоняют тоже. Можно умирать от любви, задыхаться от мысли потерять, мучаться бессонницей, потому что ее рядом нет. Можно сойти с ума от воспоминаний, заменять ее другими лицами, трахать других женщин, но все это будет не то, заменитель никогда не станет оригиналом. Никогда я не перебью теперь вкус ее поцелуев. Никогда я не забуду ее смех, даже если оглохну, он во мне, внутри. Никогда не выветрится ее запах с моей кожей, он впитался навсегда. И даже если ослепну, ее образ всегда будет перед глазами, ее образ давно у меня в сердце. Много чего «никогда»… Моя слабость в ней, она и моя сила.

— Ты не опоздаешь на свою встречу? — приподнимаю бровь, стискиваю зубы от внезапной боли в ногах. Как-то неожиданно перестал действовать наркоз, одно неконтролируемое движение, а хочется взвыть от боли, адской боли.

— Уже? — растерянно смотрит на наручные часы, удивленно вскидывает брови, расстроенно мне улыбается. — Я приду уже завтра. Не знаю, правда, во сколько, но я приду, — нагибается ко мне, целует в краешек рта. Не отстраняется сразу, дышит мне в губы.

— Нельзя заставлять клиентов ждать, Диана. Репутация в бизнесе очень важна. Я буду тебя завтра ждать, — мне хочется ее поцеловать, но сдерживаю порыв. Получаю чмок в щеку. Завтра все наверстаю, завтра с лихвой надышусь ею, согреюсь ее теплом, запомню каждую минуту, чтобы потом вспоминать, когда будет очень больно, тоскливо и одиноко.

— До завтра.

— До завтра, — улыбаюсь до последнего, улыбаюсь на ее улыбку, продолжаю улыбаться, даже когда за ней закрывается дверь. Были моменты неожиданных возвращений. В этот раз меня хватает на несколько минут, потом глухо стону от боли, прикрывая глаза. По-хорошему надо вызвать медсестру и попросить лошадиную дозу обезболивающего. Радует только то, что раз чувствую боль, значит чувствительность не исчезла. Единственный доступный вариант пережить боль, это провалиться в сон. Я засыпаю довольно таки быстро, не успеваю даже до тридцати досчитать.

PRO Адам

Снимаю очки, как только в палату заходит мужчина, прикрыв за собой дверь. Сказать, что я обрадовался нежданному посетителю, это будет враньем. Ему я не рад, и у меня даже мыслей нет, почему он здесь. Гера, а это именно он, приветливо улыбается, берет стул и идет к койке. Садится, закидывает ногу на ногу, с интересом рассматривает все вокруг и меня в том числе. Судя по спрятанной усмешке в уголках губ, мне стоит задуматься, чему он радуется. Я не хочу его подозревать в избиении, потому что это будет полный пиз..ц.

— И не скажешь, что в больнице. Почти как дома, — его взгляд останавливается на прикрытых ногах, сейчас они в металлической объемной хрени. Вид жуткий, конструкция похожа на пыточный элемент. Мне тошно на них смотреть, Диана вечно в слезах, как только смотрит на ноги, Гера лишь приподнимает одну бровь.

— Какие прогнозы?

— Самые благоприятные, завтра встану и станцую, — иронизирую, отодвигаю на колесиках высокий столик от себя, свернув все программы на ноутбуке.

— Шутишь, значит действительно все хорошо. Удивительно, — вновь рассматривает ноги, меня пробирает дрожь от его потемневшего взгляда. Блядь, неужели он? Эдик держит меня в курсе расследования, но наши следователи разводят руками. Улик нет, зацепиться не за что. Недругов у меня слишком много, можно подумать на каждого. Потенциальных три, но я не верю, что могут они: отец Дианы, семейка бывшего жениха и Гера.

— Нашли того, кто заказал? — склоняет голову набок, его холодный взгляд пробирает до мурашек. Я смотрю ему в глаза, растягиваю губы в улыбке.

— Полиция ищет. Рано или поздно найдут, — внимательно слежу за мимикой Геры, стараюсь ничего не упустить, он точно так же следит за мной. Мы знаем повадки друг друга, поэтому одновременно усмехаемся.

— А если подсказать?

— Какова цена? — не хочу связываться с ним. Я все равно найдут организатора нападения, не сегодня, так завтра, но найду. Гера задумчиво вновь устремляет взгляд на ноги, потом на меня.

— По старой дружбе.

— Ну да, ну да, — саркастически смеюсь, он качает головой. — С каких это пор ты делаешь что-то просто так?

— У меня просто сегодня хорошее настроение.

— Расписание хорошего настроения нет?

— Я, правда, Адам хочу тебе помочь. Считай, ты мой человек, а своих в обиду не даю.

— Я не твой человек! — резко чеканю каждое слово, тем самым давая понять, что не планирую возвращаться в его штат людей, не хочу быть его рабом.

— Пусть будет так, — миролюбиво соглашается, я еще больше завожусь от его покладистого поведения. Не верю ему и не планирую сейчас соглашаться на помощь. Гера встает, поправляет пиджак, улыбается.

— Ищи в окружении своей девки. Думаю, тебе этого будет достаточно, но если что, обращайся. Поправляйся.

— Спасибо, — прохладно отвечаю, наблюдая за уходом Геры. Задумчиво потом смотрю в окно. Окружение Дианы… Ее отец и Макаровы… Я думал на них, но до конца не углублялся в эту сторону, почему-то посчитав, что у них кишка тонка для наезда на меня. Ошибся… Неужели ошибся?

— Мне показалось, или Гера был? — в палату заходит Демид.

— А что ты сделал с младшим Макаровым? — игнорирую вопрос по поводу Геры.

— Ничего особенного, — пожимает плечами, отводит глаза в сторону. Я зло улыбаюсь, убийственно рассматриваю Демида.