Одержимый тобой - Валентина Кострова

— Очень приятно, — неуверенно идет на контакт бывшая секретарша, что-то ищет в глазах Адама, тот кивает ей головой. — Я вот пришла навестить Адама.

— Муж не против, что навещаете начальника? — ревность шипит во мне как масло на сковородке. Жгуче и обжигающе.

— Муж? Нет. Я не замужем, — одна рука ложится на живот, ритмично начинает его поглаживать, я завороженно наблюдаю за движениями. — Знаете, жизнь такая непредсказуема. Когда узнала, что беременна, думала ни за что не скажу, мой ребенок и все. Узнав о том, что Адам в больнице, в тяжелом состоянии, все во мне перевернулось. Поняла, что ребенок должен знать своего отца, как отец своего ребенка.

Ребенка?

Я непонимающе смотрю в лицо Алины, потом смотрю на Адама, перевожу взгляд на живот и вновь по кругу. Свожу брови к переносице, часто моргаю, дергая головой в разные стороны. Я, наверное, ослышалась.

— Что?

— Алина ждет от меня ребенка, — спокойно поясняет Адам, с нежностью посмотрев на девушку.

Мне внезапно становится трудно дышать. Я озираюсь по сторонам, не зная куда себя деть от этой жестокой правды. Пячусь назад, ищу опору, чтобы не грохнуться на пол от потрясения.

— Диана, — меня заботливо подхватывает Марьяна, прижимает к себе. Я чувствую, как слезы текут по щекам, поспешно из стираю с лица, смотрю на Адама.

Карие глаза смотрят в упор, не мигают. Его лицо напоминает застывшую маску, на какое-то мгновение я поддаюсь сомнению сказанному, но когда Алина трогает его за плечо, он доверчиво ей улыбается, целует ее пальцы.

— Поздравляю, — слышу со стороны свой надломленный голос. — Дети — это чудесно! — это я должна была родить ему ребенка. Это я должна сейчас стоять возле него и сообщать радостную новость. Это я мечтала подарить ему сын и дочь, но…у жизни свой расклад. Я не беременна, а бывшая любовница вот-вот родит ему долгожданного малыша.

— Мальчик или девочка? — продлеваю свою агонию, стискиваю зубы.

— Мальчик. Думаю, назвать его Тимуром или Тимофеем, — как сквозь вату доносится до меня лепет Алины, Адам поспешно отводит глаза в сторону, но тут же вновь устремляет на меня пристальный взгляд. Сердце не верит. Я и не хочу верить, но все говорит о том, что ребенок действительно есть. Ребенок, ради него Адам точно встанет на ноги, ради него он поднимется с этой койки. Ради сына он сделает все возможное.

— Чудесно, — это все, что я могу из себя выдавить. Я чувствую себя такой уставшей, словно на меня сразу обрушились все проблемы мира. Еще внутри медленно растекается равнодушие, безразличие. — Мы пойдем. Потом созвонимся, — не могу отказать себе в последнем взгляде на Адама. Я знаю, что больше сюда не приду, по его глазам понимаю, что он тоже это знает.

Я буду помнить все: и плохое, и хорошее. Я буду учиться жить без него, знаю, что смогу. Чуть позже, через месяц или год, научусь дышать без него, научусь не искать его в толпе. По-прежнему буду просыпаться по утрам, пить чай, вспоминая запах черного кофе. Я буду жить. Я буду его по-прежнему любить, даже находясь не рядом, потому что любовь невозможно по требованию позвать и прогнать. Я буду его просто любить.



PRO Диана

Спустя три месяца.

— Диана! — в комнату врывается Марьяна. Подходит к окну и раздвигает шторы, впустив наглое солнце, которое слишком ярко без причины светит. Оно никак не соответствует моему внутреннему состоянию, в душе у меня пасмурная погода Лондона.

— Я думала, ты ушла, — натягиваю на голову одеяло, прячась от реальности. Я так уже делаю на протяжении трех месяцев, с того самого дня, когда мой привычный мир разбился на осколки. Сил собрать их и склеить в новую искаженную реальность в себе не нашла. Меня, конечно, вытаскивали на улицу, заставляли куда-то идти, с кем-то общаться, улыбаться, вынуждали делать какие-то телодвижения и напрягать мозги. Я старалась. Я максимально старалась соответствовать ожиданиям папы, Марьяны, знакомых-незнакомых людей, но желание лечь и накрыться с головой одеялом никуда не исчезало.

Говорят, для формирования новой привычки нужно двадцать дней, плюс-минус. Спустя тридцать дней я так и не нашла ничего в жизни, чем бы могла заменить отсутствие Адама, заполнить мысли кем-то другим, а не им. Мне говорят удали все, что связано с ним. Продай-выкинь его подарки. Удали номер телефона, фотографии и видео. Мне много чего говорили и говорят по сей день, я послушно всех слушаю, киваю головой, но ничего из рекомендуемого не делаю. Это мое. И я не хочу, чтобы оно исчезало. Я знаю, как выглядит счастье, я знаю, что чувствую от любви и не хочу этого терять. Боль? А кто в нашей жизни не испытывает боль? Причины могут быть разными, но боль всегда присутствует рядом, это логично.

— Вставай! — с меня сдергивают одеяло, недовольно морщусь, откидываю волосы с лица.

— Что за суета?

— Ты забыла, какой сегодня день?

— Начало какой-то войны?

— Давай, детка, вставай! — Марьяна хватает меня за щиколотку и тянет на край кровати.

— Отпусти! — ворчу на подругу, совсем не желая покидать свою комнату, не хочу выходить за пределы квартиры. Мне уютно и хорошо в своем мирке.

— Диана!

— Я имею право сегодня делать все, что хочется именно мне!

— Да, ты останешься в кровати, потом возьмешь коробку мороженого, будешь смотреть душераздирающие мелодрамы, затапливая соседей своими слезами. Помнишь, что доктор Велес говорила? Почаще выходить из зоны своего комфорта! Поэтому сегодня ты отправляешься со мной в салон красоты, потом мы пройдемся по магазинам, а потом чудесный, а главное вкусный, ужин в ресторане!

— Можно без моего участия?

— Нет! — и спорить с Марьяной бесполезно. Я тоскливо смотрю на свою мятую подушку, тяжело вздыхаю, вынужденно поднимаюсь с кровати.

Три месяца назад Марьяна, недолго думая, купила себе и мне билет в один конец. Папа обрадовался, спасибо ему за то, что не пристал с расспросами. Я впала в состояние вечной апатии. Мне было все равно куда лететь, где жить, главное, чтобы никто не трогал, не лез с сочувствием и беседами по душам. К сожалению, с последним желанием Марьяна была не согласна. Она постоянно меня тормошила, задавала вопросы, психовала, что ее разговоры оставались без ответов. Так в моей жизни появилась доктор Велес. На сегодняшний день мы добились того, что я впервые за три месяца сумела вслух произнести имя Адама, до этого на его имя у меня стоял блок. Думать — да, говорить с кем-то о нем — нет.

Заявленная Марьяной программа четко регламентирована. Я оказываюсь в руках девочек-профессионалов, которые сразу берут меня в оборот. В своей пучине боли мне совсем было плевать на свой внешний вид. Наверное, зря. Сейчас я с удовольствием разглядываю свое отражение, мне нравится то, что вижу. Жаль, тоску в глазах ничто не сотрет, даже незаметный профессиональный макияж.