Одержимый тобой - Валентина Кострова

— Если звезды не сойдутся?

— Адам Сулимович, вы как большой человек, должны понимать, риски есть всегда, как в бизнесе, так и в здоровье. Вы хотите конкретных сроков, конкретного диагноза, но никто этого вам не скажет.

— Я вас понял, Виктор Антонович. Я вас понял.

— Вот и отлично. Пару дней понаблюдаем, а потом определим дальнейший курс нашего лечения.

— Спасибо.

— Не за что. Все будет хорошо, — киваю головой, не разделяя уверенности врача. Год — это немного, если подумать, но я интуитивно чувствую, что данный срок не для меня. Не зря этот доктор расплывчато говорит о дальнейшем лечение, не зря я до конца не чувствую своих ног. Ладно, понаблюдаем, а потом решим, что же делать дальше, особенно в личной жизни.



PRO Диана

В обычной футболке, причесанный, побритый, с ноутбуком на подставке — не скажешь, что находится в больнице. Только вот капельница возле койки, специфический запах, молодые «сестрички», которые по поводу и без заглядывают в палату, стреляя глазками — напоминают мне, что это все же больница, а не дом.

Адам задумчиво смотрит на экран, потирая подбородок.

— Ты задумался, что-то случилось? — мне надоело изучать свой ежедневник, хочу на кроватку, улечься возле Адама и украдкой млеть от его тепла. Я ужасно по нему скучаю. Очень скучаю, мне не хватает его присутствия рядом с собой. Теперь для того, чтобы заснуть, мне нужно поговорить с ним несколько минут, услышать его спокойный голос, его теплые пожелания доброй ночи. Я и утром ему звоню, просто так, сказать «привет», напомнить, что приеду в обед. Иногда ловлю себя на мысли, что растворяюсь в нем, теряю себя, все ради него. Марьяна пару раз пыталась вытащить меня на посиделки, но в итоге все проходило у меня дома с бутылкой вина. Мне важно в восемь вечера позвонить Адаму, узнать, как прошел его день после моего ухода. И пусть ничего нового не добавлялось, он охотно рассказывал, чем занимался.

— Намечается кризис. Придется от некоторых проектов отказаться.

— Это плохо?

— Это бизнес, от этого никто не застрахован. Ты тоже внимательно проанализируй свои перспективы.

— Хорошо, но не сейчас, — я встаю с диванчика, подхожу к койке, он поднимает на меня глаза. — Я хочу домой, долго тебя еще здесь будут держать?

— Я ж не врач, — улыбается, я забираю ноутбук, ставлю его на тумбочку, осторожно ложусь рядом. Адам обнимает меня за плечи. Тоскую по нему. Очень сильно. Меня никогда не одолевали эротические мысли, а сейчас я стала просыпаться от жара и влажности между ног. Меня стали преследовать навязчивые мысли о сексе.

— Я хочу тебя… — шепчу, шумно выдыхая ему в ушко. Хмыкает, рука с плеча сползает к груди, сжимает. — Ласками не обойдешься!

— Я немного удивлен, — Адам улыбается, у меня от его улыбки по всему телу растекается тепло. — Но увы, придется тебе воздержаться или самой, — приподнимает подбородок, ласково целует в губы, не углубляя поцелуй.

— Ты меня испортил, — удерживаю его руку у себя на лице, чмокает в нос, вздыхает. Вижу морщится, с беспокойством смотрю на его лицо.

— Тебе больно? — отодвигаюсь немного, он качает головой, возвращает меня на место.

— Я уже привык к этой боли. Обещают, что пройдет, пока никак.

— Может позвать медсестру?

— Не надо.

— Я думаю, что дома ты пойдешь на поправку намного быстрее.

— Диана, мое выздоровление не зависит от того, где я нахожусь. Сейчас главное, чтобы кости срослись, потом повторная операция и дальнейшее восстановление.

— А потом Мальдивы!

— Мальдивы? Почему они?

— Там мало развлечений и все располагает к спокойному отдыху. Хорошо, что ты не любитель горных лыж. Я тебя бы не отпустила!

— Боюсь мне теперь противопоказан любой спорт, — усмехается, а в глазах прячется от моего взгляда грусть. Я улыбаюсь, не хочу сейчас, чтобы он думал о том, какие теперь ждут его ограничения.

— Мы рванем путешествовать. Я уже на Лину скинула все свои дела, — Адам качает головой, недовольно поджимает губы. — Я не могу постоянно думать о работе, когда ты тут грустишь без меня.

— Да мне грустить не дают. Хватает тут молодых девчат.

— Адам! — возмущенно хлопаю ладонью по груди, перехватывает мою руку, целует тыльную сторону. — Подлиза! — прищуривает глаза, я плавлюсь под его взглядом, тянусь к губам. Некоторое время мы целуемся. Сладко, нежно, без пожирающей страсти. Теснее жмусь к Адаму, забираясь руками под его футболку, но он перехватывает мои руки и убирает от себя.

— Не испытывай меня на крепость, — шутливо ругает Адам, я смеюсь. Он прижимает меня к себе, тяжело вздыхает. Порываюсь спросить, о чем подумал, но прикусываю язык. Все равно не скажет, будет в себе держать свои страхи, сомнения. Будет в себе переживать свои победы и поражения, потому что уже запретил врачу говорить мне о состоянии, о перспективах.

Мы недолго так лежим, в палату заходит молодой врач, приветливо мне улыбается, я ему улыбаюсь. Не ругает за то, что я лежу рядом с больным. Адам темнеет лицом. Мне приходится поспешно сесть, пригладить волосы.

​ — Адам Сулимович, подпишите документы на операцию.

— Да, конечно, — Адам приподнимается, берет ручку, планшет, расписывается, нас вновь оставляют вдвоем. Я вопросительно на него смотрю, он не спешит отвечать.

— Операция? Я не думала, что так скоро.

— Скорей всего потребуется несколько операций.

— Все настолько…плохо? — смотрю на прикрытые ноги, Адам смотрит куда-то поверх моей голову, молчит. — Я думала….

— Никто гарантий не дает. Я буду честен с тобой, Диана, перспективы не радужные, — карие глаза смотрят строго, не мигая, по спине проходит озноб. — Я могу вообще не встать. Поэтому давай определимся на берегу: ты можешь сейчас уйти; можешь остаться навсегда. В последнем случае, если тебе важно кольцо на пальце, моя фамилия, то вэлком, и в горе, и в радости.

— Это ты мне так замысловато признаешься в любви?

— О любви мы не говорим. Я говорю о том, что готова ли ты себя связать с инвалидом на всю жизнь? — внешне невозмутим, только жилка на шее лихорадочно бьется, глаза неподвижны.

Готова ли я к такому? В данную минуту у меня нет ответа. Я не думала о том, что Адам может не встать. Нет…в моих мечтах мы с ним танцуем, бродим вдоль кромки моря, держась за руки, катаемся на велосипеде… В моих мечтах нет месту инвалидной коляске, врачам, мрачному будущему… В моих мечтах смех, совместные ужины. В моих мечтах мальчик и девочках.

— Я…

— Адам, привет! — в палату заходит незнакомый мне мужчина. Он на мгновение замирает, его серые глаза мечутся между мной и Адамом, я пользуюсь моментом.