Зачарованная Эви - Гейл Карсон Ливайн

Принц Джеррольд приказал ему слушаться меня.

Стражник вытащил белку: та дрожала с головы до ног, и взгляд ее влажных карих глазок так и перебегал то на меня, то в сторону, то на меня, то в сторону.

Понимает ли теперь Чижик по-киррийски?

– Чижик, ты женишься на мне?

Кто-то в толпе прыснул со смеху. Когда все закончится, он пожалеет.

От моих слов с белкой ничего не произошло. Я сделала предложение еще трем.

Из амбара выскочил Дуб с белкой в сети:

– Госпожа Огр, только взгляните!

Его белка тряслась не меньше всех прочих, но ни дрожь, ни сеть не мешали ей прижимать крошечные беличьи лапки то к голове, то к животу – вверх-вниз, вверх-вниз.

У нее болит голова! И живот!

– Опусти-ка сеть, Дуб. – Я взглянула белке в глаза. – Чижик, ты женишься на мне? Прошу тебя, стань моим мужем! Тебе надо на мне жениться, я тебе как врач говорю!

Белка перестала дрожать и хвататься за голову и живот. Говорить она не может, но может кивнуть. Почему она не кивает?

– Кивни, если согласен жениться на мне. Кивни, ну пожалуйста!

Не кивает. Почему?!

– Чижик, я люблю тебя!

Часы пробили раз.

Ой, только не это!

Ох…

– Не только для того, чтобы вылечить тебя от этого беличьего обличья. Я хочу стать твоей женой. Теперь я понимаю.

Часы пробили два.

Белка кивнула.

Чижик кивнул.

И под гул третьего удара белка выросла, расширилась и превратилась в Чижика, который тут же выпалил:

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Да! – взревела я за миг до последнего, четвертого удара.

Повеяло фиалками.

Люсинда грозно нахмурилась:

– Ты что, сейчас опять передумаешь?

– Уж точно нет.

– Ага. Умница. Как всегда, мой дар оказался идеальным.

Я снова стала человеком. Снова. Со всех сторон послышались радостные возгласы. Люсинда еще два раза поздравила себя и наконец исчезла.

Чижик поцеловал меня, не замечая вони.

А я покрылась мурашками.

Принц Джеррольд торжественно поздравил нас. Король Имберт повторил поздравления сына и добавил:

– Я вел себя как полный идиот.

– А что, состязания закончились? – глянув на арену, поинтересовался Чижик.

– Да. – И я как могла кратко рассказала ему, что произошло. Когда Чижик узнал, что господин Питер сам себя ранил, глаза у него стали круглые. Я опасалась, что пребывание в беличьем обличье подорвало его силы и он не перенесет таких новостей, но все же рассказала, кто на самом деле принц Джеррольд. Однако Чижик, едва услышав об этом, преклонил колени и поклялся принцу в верности – нам, всем остальным, это и в голову не пришло. Мы исправили свою оплошность и последовали его примеру.

– Госпожа Эви, вы заслуживаете всего счастья на свете, – сказала госпожа Дария, когда мы встали.

Леди Элеонора шумно хвасталась, что поспособствовала счастливому концу:

– Я же вам говорила, он вас обожает!

– Сегодня великий день, – сказал Дуб. Он весь сиял, глядя на всех нас, но особенно на принца Джеррольда. – Госпожа О… Эви, вам теперь тоже пойдет на пользу овечье молоко с имбирем, – добавил он.

Если я еще когда-нибудь захочу есть.

Я с улыбкой оглядела арену:

– Друзья мои, мне нужно принять ванну.

* * *

Ночь я провела в спальне во дворце – оставалось надеяться, что свиньи не станут слишком уж скучать по своему огру. Утром в аптеке на кухне меня поджидали с полдесятка больных, и я провела несколько счастливых часов за работой, а леди Элеонора помогала мне. От ее присутствия мурашки у меня больше не бежали, но все равно смотреть на нее было очень приятно.

Днем пришел Чижик, и мы убежали в пустую гостиную, чтобы насладиться обществом друг друга. Я больше не ощущала, что он чувствует, но достаточно было просто посмотреть на его довольное лицо. Мы подтащили к огню диван и сели. У меня побежали мурашки, и у Чижика наверняка тоже.

Он рассказал, что почти все утро разыскивал госпожу Клорис.

– И нашел. – Он отвел взгляд. – Она страшно зла на меня. Наверное, теперь никогда не простит. Я морочил ей голову, и это был худший поступок в моей жизни.

– Она по-настоящему любит тебя?

Как же иначе! Кто бы устоял?

– Вряд ли. Мы и знакомы-то чуть больше недели.

– Тогда она придет в себя, – пообещала я – целительница до мозга костей.

– Эви, – продолжил он. – Я должен был признаться тебе еще кое в чем. Уже давно.

– В чем?

– Я должен был сказать тебе, прежде чем делать предложение.

– Да что такое?!

Он втянул побольше воздуха, а потом протяжно выдохнул.

– Эви, когда я говорил тебе, что болею, я иногда привирал. Иногда мне просто хотелось побыть с тобой в аптеке. Прости меня.

Ничего себе признание! Я ждала продолжения.

А когда продолжения не последовало, улыбнулась:

– Но я все равно тебя лечила – я, та, кто исцеляет и здоровых и больных.

* * *

На следующий день по приказу принца Джеррольда головы огров из моей банды сняли с пик.

А господина Питера изловили по дороге в Айорту. У него в мешке лежала его корона, два золотых подсвечника и пропавшая на балу леди Элеоноры бриллиантовая брошь.

Беда в том, что из-за Люсинды леди Элеоноре все равно пришлось выйти за него замуж. Ради нее король Имберт не стал его наказывать и даже вернул ему рыцарское звание. Родители леди Элеоноры – влиятельные люди – обеспечили ему покровительство. Он снова стал торговцем, и все намекнули ему, что ему лучше бы почаще отсутствовать, а леди Элеонора никогда не сопровождала его в поездках.

Принца Джеррольда объявили наследником престола – простая формальность, – как только во Фрелл прибыл хозяин усадьбы с хризантемами, лорд Ниалл. Он меня, естественно, не узнал, но вскоре мы возобновили знакомство.

Я написала маме и уговорила ее приехать. Она прибыла в город в добром здравии в тот самый день, когда принца Джеррольда объявили наследником. Я всю церемонию не сводила с нее глаз: мне не верилось, что мы снова вместе.

Через месяц принц Джеррольд женился на госпоже Дарии – в день и час, в который, согласно киррийским газетам, сочетались браком множество других пар, в расчете на то, что Люсинда будет занята и не явится к ним на свадьбу. Никаких речей, просто краткая церемония – даже праздничного бала устраивать не стали. Обошлось без феи.