На острове Буяне - Вера Галактионова

И пояснил задушевно:

– Я не беру, Капустин. Никогда! Я – от-би-ра-ю, понял? Всё твоё – моё будет! Без разрешенья, корифан! А спасать тебя… Размечтался. Волки мы! Санитары природы. Вот станешь ты, Капустин, тонуть. Так я тебя по башке стукну, чтоб дерьмо не всплывало. Жизнь тогда чище будет… Всё слабое – это дерьмо, Капустин. Дерьмо жизни!.. И оно не просто воняет. Оно других за руки хватает, ноги вяжет, за собой на дно тянет. Спасать дерьмо – себя губить, потому что оно – всплывает! Всегда!… А других – топит. Насовсем.

Казалось, он уже забыл про Кешу.

– Жалеть? – рассуждал парень сам с собой. – Детей жалеть надо. Инвалидов. Баб, стариков… А мужика жалеть – только портить. Никакой пощады мужику! Он злой должен быть! Волчара… Если его не злить, а жалеть, обабится и всем жизнь испортит. И бабе своей, и детям. Отвечаю… Вот, гляди, Капустин: чем мужик злее, тем баба – добрей. Замечал, нет? Но чем мужик добрей, тем баба злей становится: она противовес создаёт! Естественным образом. Выхода у неё другого нет… А злая баба – плохой знак, Капустин: к войне это.

– К какой войне? – не понимал Кеша.

– К такой! – заорал парень. – Значит, мужики обабились и всё просрали! На всех направлениях. А возвращать всё – как? С боями. С кровью… Просто так тебе ничего не вернут… Вот, паспорт я у тебя отнял. Попробуй, верни его себе!.. Ну, если ты мужик, ударь меня за это. Ударь! Докажи.

Кеша неуверенно сжал кулак, посмотрел на него и замахнулся. Потом замахнулся ещё раз, немного пошире.

– Ну? – играл парень желваками.

– Бить человека?! По лицу?! Я с детства, между прочим… Не особенно.

– Чудно дядино гумно, – терял терпение парень – Да хоть по чему бей! Мы тут – один на один… Разомнись!

Кеша спрятал руки в карманы.

– А потом? – пожал он плечами. – Я же в вашей власти. Это провокация! Подвергать себя риску может лишь полная бездар-р-рность. Если бы это было среди интеллигентных людей, а здесь… Дикость! Мы не равны с вами по происхождению! Я могу, конечно, но потом…

– А потом я стукну. Вгоню твою бестолковку в брюхо. И я тебя – не пожалею… А хочешь, «ласточку» устрою? Руки тебе свяжу и на сучок подвешу. И – по почкам, по печени, чтоб следов не оставалось. Мне же мусора устраивали. «Ласточку». Ничего. Даже не раскололи. Ну, кровью в парашу побрызгал с неделю, все дела. Выбирай!

– Ах, отстаньте! – вскричал Кеша. – Что вы тут себе позволяете? Безобразие…

Он не расслышал многого из того, о чём говорили те, двое, за хворостом. Но посматривал на длинного с надеждой – они возвращались. Парень же хохотал издевательски, дёргал Кешу за ворот полушубка и мешал слушать:

– Раз ксиву не отстоял, то и полупердон мой будет. А полупердон отдашь, и жизнёшку свою уступишь. По-другому не бывает, Капустин.

– …Может, мне выйти? К сосне? – спрашивал между тем длинный негромко. – Вдруг он её проглядел?

– А как её проглядишь? – тихо возражал старик, приближаясь. – Она там одна такая. Двуверхая… Ладно. Уговорил. Поманежим этого. Всё равно лыж дожидаться надо. Там видать будет.

Длинный кивнул и остановился у костра. А старик уселся на бревно, на прежнее своё место.

– Так, за что ты деньги-то мне предлагал? А, Капустин? Скажи при всех! – снова куражился парень. – Сначала денег посулил, потом кулачком замахивался без толку. Ты чего хотел-то?

Слабый шум легковой машины доносился теперь с грейдера, сливаясь с шумом ветра. Кеша вслушался – и приободрился. Пытаясь подбочениться свободной рукой, он закричал во весь голос, разоблачительно:

– Вы меня попрекали глотком! Сколько вы возьмёте с меня – за стакан вашей водки?! Извольте!!! Получите!!!

Однако крик его никого не испугал. Шум на грейдере спал, перешёл в шелест. Машина промчалась мимо. Старик на бревне усмехнулся, не поднимая век. Но Зуй, казалось, не заметил этого вовсе.

– …А что ты ёжишься, корёжишься, пощупать не даёшь, – деловито напевая, парень уже выдёргивал из Кешиных брюк рубаху с пришитым понизу синим лоскутом. – А будешь ёжиться-корёжиться, нещупаный уйдёшь!

Торжествуя, он извлёк деньги из тряпичного кармана и подкинул их на ладони.

– Что вы… Что вы делаете?! – вконец растерялся Кеша. – Но… позвольте!

– И где ты так глубоко их прятать научился? А, Капустин? Засунул – не долезешь… И главное, от кого? – бормотал парень, пряча деньги себе за пазуху. – От нас, что ли?!

– Это… не я! Я… не от вас.

– Ну, ты даёшь… – безмерно удивлялся Зуй. – Нет, дядька Нечай, первый раз я шарю, стараюсь – он молчит. Молчит, главное! А потом: «Сколько вы возьмёте?.. Я не бедный человек!..»

– Хреновый из тебя ширмач, Зуй, – добродушно заметил старик и отвернулся, пряча полуулыбку. – Истрепал его всего, как свинья веник.

– Да куда нам, писарям… – поскромничал парень с достоинством.

Длинный был недоволен всем происходящим и косился.

– Балуешь, Зуй, – негромко проговорил он от костра. – Зря ты. Верни.

Парень быстро взглянул на старика. Тот потёр лицо руками, будто спросонья, и поднялся с бревна, разминаясь. Тогда парень ответил длинному с безшабашным смехом:

– Ну вот, и пошутить нельзя… Она же между ног ему тёрла, сарга! Правильно, Капустин? При ходьбе мешала. А сейчас – видишь: ништяк. Опростался.

Успокаивая, он похлопал Кешу по плечу:

– Теперь хоть пляши. Слышь? Налегке танцевать будешь, Капустин, не хуже Маресьева: отвечаю!

Кеша, наконец, пришёл в себя.

– Какой-такой Капустин?! Возмутительно. Я, между прочим, популярный журналист! – вскричал он, задыхаясь от гнева. – Широко известный в узком кругу! И всё такое, между прочим… Верните сейчас же! Я вполне могу постоять за себя!.. Я тесно работаю с милицией! И со всеми правоохранительными и следственными органами прокуратуры, еженедельно! Это безобразие может для вас плохо кончиться, ибо!..

Все трое переглянулись снова.

– А я же говорил: подсевайло, – сказал парень. – За версту их чую…

Он почесал за ухом и стал насвистывать скучную мелодию, потеряв интерес к происходящему.

– Рамка у тебя? – рассеянно спросил его старик.

Тот кивнул.

Две вороны пролетели низко над кучей хвороста. Они опустились на снег неподалёку. И та, что была крупнее, внимательно посматривала теперь на Кешу быстрым ускользающим взглядом.

– Я буду кричать! – визгливо заявил Кеша, – Или я сейчас же уйду, или!.. Если бы вы держали тут какого-то местного дикаря, которого никто не будет искать, ваши действия сошли бы вам с рук. Но вы имеете дело не с рядовым каким-нибудь колхозником, а со мной! Что если я – человек особой крови? Мессианской? Прошу учесть!.. Предупреждаю: своими противоправными действиями вы восстановите против себя всю мировую общественность. В этом случае вам не будет пощады! – размахивал он руками. – Вас тогда достанут из-под земли! По ходу жизни! Изведут до седьмого колена, как это практикуется всюду!.. Учтите!..