Сирена в котелке - Стефан Вехецкий

Возле нас сидел один такой передовик, как только кашель утихал, он тут же начинал давиться и весь зал за ним. Наконец он меня рассердил, и я говорю: «Что, пан сюда пришел коклюшем болеть? Или у пана нервы не выдерживают? Так ведь не вы один мучаетесь. Каждый бы предпочел эстрадную песню послушать, но если пан пришел в помещение, так пусть пан ведет себя как-нибудь…»

Он сразу притих, но через минуту его снова стало заносить. Мне пришлось взять его за воротник и выпроводить вон, потому что он всем мешал, а кроме того, Варшаву в глазах заграницы клал на все четыре лопатки. А если бы в зале находилась бельгийская королева? Он бы при ней свой коклюш на весь зал демонстрировал?!

Как только я его выпроводил, и все остальные утихли.

По-моему, на соревнования такого рода нужно пускать публику, только умеющую по первому же звуку отличать сонату би-моль с вариациями от массовой песни «Мой первый седой волос», да и тех лишь по предъявлении рентгеновских снимков легких.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1956

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀

Изящная песенка

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

С первого дня мы принимаем так называемое деятельное участие в Международном фестивале песенки в Сопоте.

Почему это называется «в Сопоте», когда происходит в Гданьске в помещении судоверфи, приспособленной больше для бокса, или мордобития в ватных рукавичках, чем для сольного пения на сорока пяти языках, точно не известно.

Но как называется, так называется, нам-то что до этого! Достаточно, что торжество открытия было по форме: два оркестра, пиво, пожарная охрана, телевидение и радио. В жюри невозможная толкотня — семьдесят пять особ и двадцать семь народностей.

С большим трудом удалось мне достать билеты, а моя супруга кругом недовольна. Как только какая-нибудь артистка выйдет и запузырит какой-нибудь шлягерочек, Геня тут же крутит носом и замечает, что перед войной песенки были куда красивее. А после войны только «Седой волос», «Тихая вода» да «Золотое колечко».

Я ей отвечаю:

— Еще подождем.

— Правильно, «Еще подождем» тоже было достаточно красиво.

— Я не о том. Подождем еще немножко, может, споют что-нибудь красивое. А в общем, нравится тебе или нет, аплодируй, кричи «бис!» и вообще веди себя патриотично.

— Почему?

— Лето засушливое.

— Ну и что.

— Грибы, лягушки и улитки не уродились.

— Что тут общего?

— А то общее, что польская песенка теперь тоже товар экспортный, а в первых рядах в этом зале сидят двадцать семь народностей, могут что-нибудь из этого товара закупить.

— Так они же слов не понимают.

— Вот поэтому и закупят. Наше дело — товар хороший ли, плохой ли, рекламировать. Давай аплодисменты!

Мы обхлопали несколько песенок, даже «Худого Яна». Хотя тут Геня толкнула меня под локоть:

— Этот Ян мог бы быть потолще, а певица малость потоньше.

— Не важно. Если песенка изящная, она всегда больше нравится. Не о тебе здесь речь, а о заграничном клиенте.

Со слезами на глазах выслушала Геня следующую массовую песенку под названием «Письмоносец должен иметь галоши» и сказала:

— Разносчики молока тоже.

Но песенка о нехватке служебных галош на почте понравилась ей чрезвычайно. Может, министерство обует своих служащих после фестибала. За такое произведение, мне кажется, и автор должен быть галошами награжден.

— «Мелодия с нашего двора», «Сгинь скука» тоже ничего, но куда им до «Ревекки», — опять сказала мне жена через минуту.

— Генюха, чего ты хочешь? Ты ведь сама отметила, что лучшие песенки уже давно написаны. Так что же делать авторам? Они пишут то, что им осталось.

— Ну ладно, но только в некоторых нет смысла ни на грош.

— Потому что они думают не о смысле, а об авторских.

— Что это такое?

— Проценты с исполнения и с граммофонных пластинок. Наконец, в песенку надо вслушаться, с первого раза песенка редко когда нравится, все они кажутся глупыми.

Геня смирилась с судьбой и перестала искать в песенках смысл, хотя какая-то артистка еще вдалбливала нам песню «О черных ангелах», у которых было по сорок носов или ушей, точно не помню. Большой успех также имела у Гени песенка «Анастасий, у тебя на плечах зразы» или что-то в этом духе. Но хватит об этом. Когда мы возвращались в отель, жена затащила меня в бар «Фрегат» и дала там такого дрозда, что, когда мы вышли из этого гастрономического заведения, она исполняла по дороге почти все фестивальные песенки с «Зразами» и «Рыжим рыжиком» во главе.

Да, да, в песенку надо вслушаться.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀

С выкрутасами

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

С некоторых пор у нас в Варшаве устраиваются специальные концерты для молодежи хулиганского возраста. Это так называемый джаз, или музыка с выкрутасами.

Это такая музыка, что, услышав ее, невозможно спокойно усидеть на стуле, сам собой начинаешь дергаться, подпрыгивать, а потом стягиваешь с себя пиджак и размахиваешь им в воздухе, как флагом, при этом притоптывая ногами.

Если же кто-нибудь соберется на эти выкрутасы во второй раз, можно быть уверенным, что он принесет с собой ручной звонок или две жестяные крышки и поднимет ими страшный шум, пытаясь попасть в такт музыке. Самые спокойные зрители снимают штиблеты и колотят в такт подметкой о подметку.

Шурин уговорил меня пойти с ним на концерт, но у меня не было ни малейшего желания.

— Чтобы слушать такую музыку, — говорю я, — нужно иметь перед собой чистую скатерку, на скатерке селедочку в масле, бифштекс по-татарски, кусочек масла, сто граммов и кружку хорошего пива. Это музыка, как бы сказать, больше ресторанная.

— Смотри, а эти ребята целыми часами слушают.

— Значит, не на каждого действует одинаково. Совсем как перед войной танго «Последнее воскресенье». Слушая его, в Будапеште люди целыми семьями коллективные самоубийства совершали. А у нас в Варшаве это не привилось. Один мой знакомый, некий Петелька Зигмусь, со своим дружком Бараном Феликсом в пивной «У кирпичиков» приказали сыграть это танго десять раз, и ничего не получилось.

А хотели они покончить жизнь самоубийством из-за того, что пропили кучу денег и боялись домой ехать.

«Нету, Фелюсь, другого выхода, — сказал Петелька, — мы должны заказать музыкантам танго «Последнее воскресенье», говорят, это такое танго, что даже если бы мы денег не пропили, так и тогда бы мы под эту музыку лишили себя жизни. Аппетит, понимаешь, Фелюсь, к гробикам это танго развивает».

«Ну, в таком случае, Зигмусь, вели, чтобы сыграли…»

Оркестр