Дело Бронникова - Татьяна Позднякова

Из обвинительного заключения

Бруни Георгий Юльевич, гражданин СССР, 1870 года рождения, уроженец Ленинграда, потомственный дворянин, образование музыкальное высшее, аккомпаниатор-музыкант, беспартийный, женат, имеет дочь Татьяну 24 лет и сына Владимира 22 лет, привлекался органами ОГПУ по делу контрреволюционной масонской организации Астромова:

а) являясь монархистом и сторонником вооруженной интервенции по убеждению и состоя членом нелегальной масонской ложи «Треа Стэлла Нордика», был участником руководящей группы антисоветского салона Мооров;

б) вел систематическую антисоветскую агитацию внутри контрреволюционной группировки и вне ее, призывая к свержению Соввласти и намеренно распространяя различного рода пораженческие слухи;

в) по собственному желанию за соответствующую плату собирал для доктора Моора В.Р., бывшего американского подданного, различного рода шпионские сведения и выполнял специальные задания разведывательного характера, будучи завербован на эту работу Моором в 1930 г. За шпионаж Бруни получил разновременно от доктора Моора 400 рублей;

г) принимая активное участие в мистико-спиритуалистической деятельности контрреволюционной организации, участвуя в антисоветских спиритических сеансах с вызыванием духа Ленина, в черных мессах и прочих мистико-спиритуалистических действиях.

Означенные преступления предусмотрены статьями 58-6 и 11 Уголовного кодекса.

Виновным себя признал.

В результате Г.Ю. Бруни был вынесен приговор: три года концлагерей. Вернувшись в Ленинград, Г.Ю. Бруни продолжил преподавательскую и аккомпаниаторскую деятельность.

О судьбе его жены ничего неизвестно.

Дочь, художница Татьяна Георгиевна Бруни, продолжила семейную традицию. Более полувека ее имя не сходило с театральных афиш ленинградских театров. В двадцатые годы Т.Г. Бруни стала одним из художников «Молодого балета», созданного Георгием Баланчивадзе (будущим Джорджем Баланчиным). Выполненное ею в 1932 году оформление балета Д. Шостаковича «Болт» стало превосходным образцом русского художественного авангарда. Бруни успешно оформляла большое количество спектаклей в театре оперы и балета им. Кирова (ныне государственный академический Мариинский театр).

Г.Ю. Бруни скончался от голода в Ленинграде в апреле 1942 года Похоронен на Пискаревском кладбище.

Из протокола допроса

26 марта 1932 года я, штатный практикант СПО Мельников В., допрашивал гражданина Наумова Павла Семеновича, 1884 года рождения, из крестьян. Прож. 12-я линия В. О., д. 31, кв. 46. Инст. Пр. Из. Искусств[171] профессор. Женат, жена — домохозяйка, дочь — Лен. Инст. Ком.[172] — студентка. Имущественное положение — заработок. Образование — высшее, окончил Академию художеств. Беспартийный. Не судился. У белых не был.

Показания по существу:

Признаю, что вся моя деятельность была направлена во вред существующему строю, так как по своему убеждению я враждебно принял новый существующий строй. Я входил в антисоветские салоны, группировался с чуждыми современности людьми и где возможно проводил свою антисоветскую деятельность. Мои мистические убеждения, так же как и мое творчество, были враждебны современности, которые я отстаивал и защищал и которые обусловили всю мою вредительскую деятельность в области искусства.

В дальнейшем обязуюсь расширить свои показания и подробно и чистосердечно рассказать о своей деятельности и деятельности антисоветского салона, куда я входил.

Протокол написан с моих слов правдиво.

Наумов

Допросил: Мельников.

26 марта 1932 г.

Павел Семенович Наумов родился в 1884 году в семье унтер-офицера Семена Васильевича Наумова в селе Козацкое Козелецкого уезда Черниговской губернии. В 1899 году поступил в рисовальную школу Н.И. Мурашко в Киеве. Там познакомился с Верой Кирилловной Царевской, своей будущей женой. После окончания школы, в 1904 году, Наумов был принят в Высшее художественное училище при Императорской Академии художеств в Петербурге. В 1905–1906 годы, в смутное революционное время, когда обучение в училище прервалось, вернулся в Киев, рисовал под псевдонимом Заступец для сатирического журнала «Шершень». Окончил училище в 1911 году по мастерской Д.Н. Кардовского.

Сотрудничал с Н.К. Рерихом (не отсюда ли интерес Наумова к мистическим учениям?): вместе с ним работал над росписью церкви Св. Духа в имении княгини М.К. Тенишевой в селе Талашкино. По эскизам Рериха вместе с С. Судейкиным и В. Замирайло писал декорации для постановки «Пер Гюнта» в Московском художественном театре.

В годы Первой мировой Павел Наумов служил санитаром в Царскосельском лазарете № 17, в том самом, где санитаром был и Сергей Есенин. Их дружеские отношения сохранялись и после войны. Был знаком с Николаем Клюевым.

П.С. Наумов выставлял свои живописные полотна на различных выставках: в 1910-е вместе с художниками-символистами из объединения «Голубая роза», вместе с «Союзом русских художников», близким к «Миру искусства», в 1923-м — на Выставке картин петроградских художников всех направлений.

С первых послереволюционных лет и до конца своих дней преподавал в Академии художеств, точнее, в тех учебных заведениях, которые, сменяя друг друга, возникали на месте Академии после ее упразднения.

20 марта 1932 года был арестован одновременно со своей женой Верой Кирилловной Наумовой (Царевской).

На допросе рассказывал о своих посещениях салона Мооров.

Я входил в состав антисоветского салона доктора Моора в течение ряда лет. Характеризуя это салон как антисоветский, нужно внести подразделение в практическую его деятельность, которая распадалась как бы на две части: мистически-масонскую, под руководством доктора Моора, и часть литературно-музыкальную, под руководством жены Моора, Любови Юльевны Моор. Обе эти части, ведя свою скрытую контрреволюционную работу, смыкались вечерами общей линией антисоветских бесед на разные темы, читкой тех или иных произведений, направление которых было или прямо враждебно существующему строю, или носило характер воскрешения погибшего дворянско-мещанского уюта.

Вокруг доктора Моора группировались лица, мистически настроенные, верящие в потустороннюю жизнь, отрицание материализма и имеющие общение с загробным миром. Из лиц, которых я помню, были Бруни, Калашников, моя жена и ряд других. Сам доктор Моор, прожженный мистик, не признавал существующую систему власти и старался всеми силами помешать ее плодотворной работе. Занимаясь у себя дома научными работами в области медицины, он все результаты опытов пересылал за границу, в частности, в Америку, где они и печатались. Реализовать же свои труды в СССР он не желал, ибо не верил, что большевики могут что-нибудь понимать в науке, не верил в развитие научной мысли при этом строе, да и вообще не хотел помогать Советской власти. Помимо деловых научных связей, за границей у доктора Моора находятся в Америке брат и в Италии сестра.