Когда кончится нефть и другие уроки экономики - Константин Сонин

Точно так же и долларизация, замещение собственной валюты американским долларом, своего рода страховка. Если граждане могут свободно замещать местную валюту долларами, даже краткосрочные эффекты от денежной экспансии становятся маловероятными. Что гражданам до того, что ЦБ напечатал еще рублей, если основные сбережения (и большая часть расчетов) у них в долларах? Значит, у политиков будет меньше стимулов печатать деньги. Получается, что глобализация, даже замерев на каком-то уровне, помогает снизить инфляцию в долгосрочной перспективе.

Если политический механизм, по Рогоффу, может объяснить влияние глобализации на снижение мировой инфляции, то он же может сработать и в обратную сторону. Если в глобализующемся мире конкуренция снижает риск политического давления на центробанк, то в мире растущего протекционизма дополнительным источником беспокойства становится как раз то давление, которого – точнее, даже мысли о котором – боятся денежные власти. Например, инфляция в еврозоне осложняет жизнь европейского Центрального банка, которому, чтобы предотвратить слишком сильное падение доллара по отношению к евро (то есть снижение конкурентоспособности европейских товаров), нужно держать процентные ставки достаточно низкими. Точно так же борьба ФРС, американского центробанка, против инфляции одновременно поддерживает доллар, снижая привлекательность американского импорта. Во времена быстрого роста это не было проблемой, но при рецессии голоса тех, кто, не принимая во внимание долгосрочных негативных последствий, требует “защиты отечественного производителя”, звучат гораздо громче. Резкое замедление темпов роста китайской экономики – не самый вероятный, но возможный источник проблем для мировой экономики – оказало бы сравнимое влияние. Непосредственное его воздействие на инфляцию будет несущественным, но попытки защитить рынок от дешевеющих китайских товаров могут сделать центробанки многих стран более чувствительными к политическому давлению.

Сорок лет назад казалось, что у инфляции много причин. Сейчас спроси любого макроэкономиста, и он ответит: “Инфляция – чисто денежный феномен”. И, подумав, добавит: “Жаль только, что не все политики об этом знают”.

Когда на горизонте появляется полоска туч, капитаны судов в открытом море проверяют готовность к шторму. Летом 2008 года казалось, что обвал американского рынка вторичных закладных, поставивший под угрозу стабильность всех рынков, руководители ведущих центробанков мира встретили подготовленными. Были задействованы, причем сначала не на полную мощность, привычные инструменты: снижение учетной ставки и успокоительные прогнозы. Ситуация под контролем?

Ни один капитан не может быть уверен в том, что стандартного арсенала средств будет достаточно. А вдруг придется прибегнуть к чрезвычайным мерам – выбросить за борт товар и продовольствие, чтобы облегчить вес, или срубить мачты, чтобы увеличить устойчивость судна? Для денежных властей такие чрезвычайные меры – это, например, прямая государственная поддержка системообразующих финансовых институтов, выдача стабилизационных кредитов или государственных гарантий. За сто минувших лет денежные власти неоднократно прибегали к этому крайнему средству. Сначала получалось не очень хорошо, но в последние десятилетия результаты все лучше.

До начала XIX века вопрос о спасении финансовой системы в целом вставал крайне редко. Короли брали взаймы друг у друга, у ростовщиков или рыцарей-храмовников. Точно так же поступали отдельные торговые дома или банки. Если не считать взаимных поручительств, самой ранней формы системной страховки, спасение утопающих было в полном смысле слова их личным делом. С развитием финансового посредничества издержки краха системы в целом росли, и уже в 1825 году Банк Англии, спасая банковскую систему от паники, занял 400 тысяч фунтов у Банка Франции с вполне современной целью – помочь своим коммерческим банкам преодолеть краткосрочные проблемы с ликвидностью. Или, попросту говоря, дать возможность пережить временные сложности.

В 1890 году зашатался банк Barings, заигравшись с аргентинскими ценными бумагами: держатели займа неправильно оценили устойчивость аргентинского правительства. Чтобы избежать панического оттока депозитов, Банк Англии в течение суток организовал заем у консорциума банков для спасения Barings. Внушительный вклад в стабилизацию положения внес и сам Банк Англии – правда, для поддержания курса фунта стерлингов ему пришлось не только поднять ключевую ставку, но и занять 3 миллиона фунтов золотом у Банка Франции и 1,5 миллиона фунтов золотом у Государственного банка России.

Сто пятьдесят лет назад государственные финансовые институты еще не играли столь важной роли на рынках, как теперь. Иногда частным банкам приходилось спасать казначейство от краха, а не наоборот. В 1895 году банковский синдикат Моргана – Белмонта выручил американское казначейство, предоставив ему золотой кредит. Случаи, когда финансовую систему спасал от кризиса частный сектор, были и в XX веке. В 1974 году банки ФРГ использовали свои средства, чтобы гарантировать от финансовых потерь вкладчиков обанкротившегося конкурента. В 1985 году крупнейшие канадские банки объединились для спасения Канадского коммерческого банка, чтобы его крах не вызвал обвала всей банковской системы.

После Великой депрессии случаи, когда общие проблемы решаются частными средствами, становятся исключением из правила. Финансовые власти все чаще стали терпеть провалы, пытаясь противостоять банковским кризисам. К середине 1930-х у всех перед глазами были свежие примеры неудачных действий денежных властей. В 1931 году, несмотря на огромные международные займы, не смог остановить панику Банк Австрии. За Австрией крах постиг банковскую систему Германии.

Сегодня в подавляющем большинстве случаев спасителями финансовой системы выступают государственные органы, созданные по образу и подобию американской корпорации по страхованию вкладов, детища “Нового курса” Франклина Делано Рузвельта. В Мексике для борьбы с кризисом 1994–1995 годов, в ходе которого пострадали многие банки, специальный Фонд защиты банковских сбережений выкупил значительное количество плохих активов кредитных учреждений. Аналогичный государственный фонд выводил из кризиса банковскую систему в Аргентине. В России после дефолта действовало государственное Агентство по реструктуризации кредитных организаций. В столь различающихся по уровню экономического развития странах, как Таиланд и Камерун, действуют фонды, которые помогают замещать плохие займы в балансе банка на государственные облигации[84]. Возможно, выросший профессионализм руководителей центральных банков и впрямь привел к тому, что во второй половине XX века частота собственно банковских кризисов резко снизилась. Международный валютный фонд насчитал их всего 54 – это во всех странах-членах! – за период между 1975 и 1997 годами.