Военный врач. Хирургия на линии фронта - Дэвид Нотт

Я несколько сомневался, когда получил это предложение – уважая Эдди Майра как журналиста и радиоведущего, переживал, что его уровень мне не по зубам. Я слышал, как он разносил в прямом эфире в пух и прах политиков, которые, пожалуй, этого заслужили, но все равно боялся, что он может точно так же разорвать на части и меня. Поэтому, подъезжая две недели назад на велосипеде на встречу в его львином логове на «Би-би-си», я испытывал некоторое волнение, но меня приняли как родного. Мне снова предоставили возможность донести до людей информацию о том, что на самом деле происходит в Сирии.

Я смог рассказать зрителям историю, стоящую за образом у меня в голове. Однажды на каталке в приемном покое я увидел раненного в грудь мертвого мальчика лет пятнадцати. Его густые черные волосы были идеально уложены, и, хоть он и был мертв, казалось, будто он улыбается во весь рот. Это был особенно бурный день, и в больницу поступило много раненых, но я никак не мог отвести взгляд от лица этого мальчика, совершенно потеряв счет времени. Почему он улыбался? Может, потому, что его больше не мучила боль из-за того, что пришлось пережить ему или его семье? Или же он насмехался над всем безумием ситуации, в которой все мы оказались? Этого я так никогда и не узнаю, но это улыбающееся лицо продолжает смотреть на меня сквозь тьму бессонных ночей, которые бывают, когда я вспоминаю то время.

Позже весной я все-таки добрался до Банги. К тому времени самые ожесточенные бои подошли к концу, и случались лишь отдельные столкновения. В больнице было несколько пациентов с весьма необычными случаями – например, мужчина со столбняком. В Британии эту болезнь можно встретить лишь в учебниках по медицине, а здесь был живой человек, в кровь которого через открытую рану попала бактерия Clostridium tetani (столбнячная палочка), в результате чего развились мышечные спазмы. Любое резкое сокращение группы мышц может вызвать спазм этой и окружающей мышечных групп. Спазм лицевых мышц в медицине официально называют сардонической улыбкой. Болезнь может привести к летальному исходу: если произойдет спазм дыхательных мышц, у пациента может развиться гипоксия, и он умрет. Лечение заключалось в том, чтобы просто наблюдать и ждать, давая пациенту спазмолитики и седативные препараты.

Хоть за пределами больницы время от времени и происходили столкновения, большинство конфликтов, с которыми мне приходилось иметь дело, были внутренними, между иностранными волонтерами. Иногда попадаются фантастические люди, которые работают сообща, а иногда… не совсем. Когда к нам доставили юношу с огнестрельным ранением бедра – пуля прошла через поверхностную бедренную артерию и вену, – он, вне всякого сомнения, нуждался в операции, в противном случае лишился бы ноги. Это была стандартная процедура – нужно пережать в двух местах артерию и вену, удалить поврежденный участок, а затем обойти его с помощью вены из другой ноги.

Между тем анестезиолог, бывшая иностранным волонтером, отказалась вводить пациента в наркоз, поскольку была не согласна с моим планом действий. Как я уже отмечал, каждый имеет право выразить несогласие, и я охотно обсуждаю сложные случаи. У анестезиолога, однако, началась настоящая истерика, она отказывалась слушать разумные доводы и просто стояла передо мной и кричала. С большим трудом мне удалось сдержаться и найти другого анестезиолога. Но даже тогда мне было слышно, как та анестезиолог зудит о случившемся кому-то над ухом в соседней комнате. Все это было очень неприятно, и даже наутро, когда мальчик поправлялся после успешной операции, она продолжала об этом бормотать, а во время обхода пациентов от нее так и веяло презрением в мою сторону. Она сказала, что с моей стороны было идиотизмом проводить эту операцию: мальчику требовалась первичная ампутация, и время покажет, что она была права. Три дня спустя юноша покинул больницу со всеми целыми конечностями.

Дело не в том, что один человек прав, а другой – нет: порой люди ведут себя так, что договориться попросту невозможно. Она все еще считала, что мой выбор операции был неверным, когда мы обсуждали ее несколько дней спустя. Во время подобных коротких миссий отношения в коллективе играют решающую роль, и подобные трения могут помешать слаженной работе. Свою точку зрения она аргументировала тем, что в этой части света гуляет множество инфекционных болезней, и, если бы в пересаженном сосуде развилась инфекция, юноше, возможно, действительно пришлось бы ампутировать ногу. Тем не менее это не было поводом проводить первичную ампутацию, навсегда разрушив юному пациенту жизнь. До самого конца миссии мы с ней больше не разговаривали и вместе не работали, обходя друг друга стороной в коридорах больницы, подобно детям на детской площадке.

Я вернулся из Центральноафриканской Республики в начале мая 2014 года. Как всегда, мне было приятно помогать людям, но эта нелепая вражда подпортила весь опыт, а еще я понял, что был недоволен, поскольку не было возможности заняться обучением – я работал с другими зарубежными волонтерами, а не с местными медиками.

В очередной раз я вернулся к работе на НСЗ и был настолько занят, что времени подумать о себе просто не хватало. Я все еще вел «Полный курс хирурга-травматолога» в Королевской коллегии хирургов, а также провел очередной «Курс подготовки хирурга к работе в тяжелых условиях» (STAE), после чего отправился в Африку. У меня было два месяца, чтобы подготовиться к следующему курсу STAE в августе, и шли разговоры о возвращении позже в этом году в Сирию вместе с «Помощью Сирии». Жизнь была одновременно насыщенной и в каком-то смысле пустой.

Благодаря чудесам смартфона я мог ездить на велосипеде по Лондону, слушая музыку или радио. Обязательной к прослушиванию по утрам была программа «Би-би-си» «Сегодня», а еще я старался не пропускать информационную программу PM. Утренние и вечерние сводки новостей не оставляли сомнений, что ситуация на Ближнем Востоке снова накаляется и между Израилем и Палестиной назревает новый конфликт.

С середины 2013 года условия жизни в Секторе Газа значительно ухудшились, когда были закрыты легальные туннели, соединявшие его с южным соседом, Египтом. Движение ХАМАС, которое в Израиле и США считается террористической организацией, в 2006 году в результате выборов пришло ко власти в Газе и использовало эти туннели для контрабанды оружия, строительных материалов, топлива и потребительских товаров в попытке обойти морскую и сухопутную блокаду, введенную израильским правительством с момента захвата власти в регионе. После того как в Египте была официально запрещена деятельность «Братьев мусульман», египетские военные тоже перекрыли туннели, будучи обеспокоены тем, что снаряжение из Газы могло попасть к орудующим на севере Синайского полуострова исламским ополченцам, убившим десятки египетских полицейских и солдат. Это привело к весьма негативным последствиям для Газы: из-за потери топливных поставок пришлось закрыть единственную электростанцию, что вызвало серьезные проблемы.