Отцеубийцы - Мария Вой

– Зачем бы я тогда спасал тебя, кретин?

– Ты таскаешься за нами, ожидая, пока тебе перепадет Дар!

– ПРЕКРАТИ! – заорал Рейнар так громко, что зазвенело в ушах. Его лицо тоже перекосилось от злости, превратившись в бледную страшную маску. Он выхватил меч. – Пока ты упиваешься своей гордыней, Хроуст…

Латерфольт не дал ему договорить: свист рассеченного воздуха сменился оглушительным звоном железа. Сабля скользнула по клинку меча, напомнив тот бой в Козьем Граде, который Латерфольт так позорно проиграл.

– Не стреляйте в него! Он мой!

– Не трогайте хиннов! Латерф, успоко…

Но на сей раз он не был оглушен. Левая рука бессильно висела, зато у Рейнара были искалечены и левая, и правая. Хинны и рыцари из Митровиц растерянно следили за боем, не в силах возразить своим предводителям. Как и раньше, юркий Латерфольт не давал Рейнару опомниться, нанося быстрые удары с разных сторон, но всякий раз встречал блок. Рейнар почти не двигался с места, не наступал – лишь летал в его руках меч, отбивая атаки сабли.

«Рано или поздно раны на руках снова его предадут», – подумал Латерфольт, но тут Рейнар резко подался вперед, схватил его за сломанное запястье и швырнул на землю. Выбил из правой руки саблю, едва не сломав пальцы, и теперь уже в обеих руках запульсировала боль. Какая ирония!

– Не трогайте хиннов! – снова прогремел голос Рейнара. – Еще раз говорю, Латерф, прекрати, поверь мне, я…

«Никогда не болтай во время боя, тупица!»

Латерфольт мгновенно взвился с земли. Удар локтем в челюсть заставил Рейнара заткнуться и отступить. Он слепо взмахнул мечом, но егермейстер уже подобрал свою саблю. Воины Митровиц подались вперед, звеня мечами, хинны натянули луки. На лицах противников появилась первая кровь: капли собирались на рассеченной губе Рейнара и содранной при падении щеке Латерфольта. Отбив очередную атаку с мощью, которая едва вновь не свалила егермейстера на землю, Рейнар поймал его взгляд и сморщился. На его лице не было ни злости, ни ненависти, лишь мрачная досада.

Внезапно между Рейнаром и Латерфольтом выскочил Фубар. Быстрый, как вихрь, он отогнал рычащего от злости хинна.

«Снова ты встаешь у меня на пути!»

Латерфольт сжал рукоять сабли, примериваясь к новому противнику, куда более опасному, чем король-калека. Судя по выражению обезображенного лица, Фубар поддаваться не собирался.

– Латерф! – раздался знакомый голос. Он не обернулся, но услышал, как хинны расступились. Фубар посмотрел на говорившего с облегчением, меча не опустил, но немного расслабился. Вот он, удачный момент! Латерфольт напряг все силы и бросился вперед, но чья-то сильная рука схватила его за пояс и оттащила, как ребенка.

– Отпусти меня, кретин! – завопил Латерфольт. – Тарра? Что ты здесь делаешь? Ты должен быть с Хроустом! Какого хрена?!

– Послушай! – закричал Тарра и встряхнул его как пьяного. Люди Митровиц под прицелами хиннов стояли в полной готовности, но не спешили в атаку.

– Говори и отпусти меня!

– Хроуст послал Дэйна в бой с Хвалом, а Шарка поскакала за ним!

Рейнар, кажется, расслышал крики Тарры: его лицо помрачнело еще больше, и он что-то заговорил на ухо Фубару, указывая на левый фланг в дыму.

– Ты слышишь меня? Латерф!

Тут до него дошло. Рейнар с Фубаром мгновенно вылетели из головы, пока Латерфольт повторял про себя слова Тарры, словно услышал их на малознакомом языке.

– Послал в бой? Дэйна? Нашего Дэйна, мальчишку?

Тарра сердито закивал. Встревоженные взгляды хиннов оторвались от воинов Митровиц и стеклись к Латерфольту. Хвал командовал левым флангом всадников. Роща, огибавшая левую часть поля, все еще горела, и черный дым поднимался над ней, собираясь в уродливое тяжелое облако. На иссушенных кронах танцевали сквозь темную завесу языки пламени.

– Коня! – выдохнул Латерфольт.

– Коня Латерф-Гессеру! – закричал Гюрхан, мгновенно выдав его намерения Митровицам.

Но думать о них было уже некогда. Только горящая роща завладела его беспокойным умом. Боль от предательства растеклась в груди сильнее, чем в ранах, вот только не Рейнар теперь был ее причиной. Рейнар-то его почти не удивил, он всегда был к этому готов в глубине души. Он уже даже не был уверен, что Рейнар лжет или Митровицы и вправду его предали. Какая разница? Другой человек, куда более важный, нанес ему удар в спину.

Латерфольт взобрался в седло, собираясь кинуться к роще прямо через бушующее поле.

– Они же нас растопчут и перестреляют! – вскричал Нанья, преграждая ему дорогу и указывая на рыцарей, несущихся через поле к вагенбургам Сироток.

– Уходите в вальной гуф, – ответил он рассеянно – его умом владела лишь Шарка. – Я поеду один. Дождитесь меня там!

– А что с ними? – спросил Гюрхан.

Егермейстер обернулся: Рейнар и его воины, кажется, собирались двинуться за ним следом. Некоторые косились на рыцарей и пытались переубедить предводителя, но Рейнар был полон решимости и громко убеждал своих людей, что они успеют пересечь поле. Можно подумать, кто-то звал их с собой! Почему бы Рейнару просто не убраться с ними в свои долбаные Митровицы? Нужно было с самого начала от него избавиться и никого не слушать: ни Хроуста, ни его военачальников, ни Шарку. Все всегда считали себя умнее его. Латерфольт горяч, Латерфольт скор на расправу, Латерф то, Латерф се! Разве чутье его подвело?

– Увести их в вальной гуф? – нерешительно спросил Нанья, уже представляя, как пытается уговорить упрямого короля.

– Пусть делают что хотят! Уходите! – бросил Латерфольт и пришпорил лошадь.

Хинны замедлились, разворачивая лошадей. Рейнар и его всадники тоже замешкались, и прямо на поле перед врагом, несущимся в атаку, образовалась давка. Латерфольт напоследок обернулся, следя, как хинны один за другим спешно убегают за укрепления. За грохотом копыт коней королевских всадников он слышал проклятья и команды гетманов, пытавшихся в неразберихе перестроить отряды, но все это его больше не касалось. Он несся прямо сквозь вражеские и дружеские ряды, небрежно уворачиваясь от стрел, пуль и осколков, не отрывая взгляда от рощи, чувствуя, как на глазах набухают едкие слезы, и рассерженно смахивая их полуживой рукой.

Затрещали тетивы и зазвенели клинки. Первые ряды Сироток и рыцари сошлись в ожесточенной схватке у укреплений. Там, зажатые между двумя войсками, бились Рейнар и сорок его жалких вассалов из Митровиц – великая рать, обещанная Истинному Королю.

XVI. Стороны

Больше Латерфольт не оборачивался, не отзывался на крики Сироток и не оценивал положение на поле боя. Он забыл о Хроусте и Рейнаре и думал лишь о том, как не выпасть снова из седла, пока его конь несся из последних сил. Левую руку терзало болью, когда он сжимал в онемевших пальцах поводья. Но и боль, и хрип несчастного животного, и скорость, пули и стрелы егермейстер встречал с радостью: они отвлекали. Он не хотел думать о том, что бросил своих юнцов, что Рейнар оказался прав и что с ним наконец покончено…

«Не думай о них. Думай о Шарке. Только о ней!»

Конь перемахнул через баррикады, отделявшие поле от рощи. Здесь пахло гарью, во влажные глаза бросился пепел. Сквозь пелену огненного мрака Латерфольт увидел в чаще слабое движение. Грифоны хотели пустить пехоту сквозь рощу, чтобы подобраться к Хроусту со слабого левого фланга. Гетман послал туда Хвала со своими всадниками… Неужели ни у кого не хватило смелости сказать ему, что это чистое самоубийство? Всадники – в рощу? Петлич справился бы куда лучше со своими стрелками!

Рейнар был прав: Хроуст намеренно отправил на верную смерть Хвала и его людей. Даже не их – Дэйна. Он хотел, чтобы все это увидела Шарка и вступила в бой. Так