Отцеубийцы - Мария Вой

слов Хроуста. Все домыслы и страхи смешались в ее голове, постыдные и пугающие, словно в страшном сне. Правильно ли она поступила с Даром? Кого надо было все-таки слушать? Шарка то оглядывалась на Хроуста, командовавшего армией из-за слепой пелены, то прижимала руку к животу, то судорожно искала глазами Латерфольта, выстраивающего хиннов в боевой порядок. «Какая же ты дура! Сделала самую большую ошибку в своей жизни, которую теперь уже не исправить!» – ругала она себя, наблюдая, как приближаются серые полчища.

Битва началась словно бы случайно, совсем не как в Унберке, где войска пришли в движение с боем барабанов и Сироткиной Песней. А может, Шарка, погруженная в свои мысли, пропустила миг, когда хинны понеслись в обманный маневр, вопя что-то на своем языке. Барабаны грянули следом, не сразу попав в единый ритм; Сироткина Песнь раздалась откуда-то из резервных сил, но смолкла, когда со стороны противника донесся гром. Залп множества ружей и пушек разлетелся над полем, как рык неистового божества. Взвилась сизая пыль, и все снова утонуло в грязно-серых клубах дыма.

Скрипучий голос Кирша перебивали команды Хроуста, разъяренного слепотой и тем, что имена Латерфольта и Рейнара в рядах солдат звучали куда чаще, чем его собственное. Выхватив знаменитую палицу, морщась от боли, наезжая на пробегавших мимо воинов, но не видя этого, Хроуст и сам – дряхлый слепой старик – превратился на ее глазах в божество войны. Рядом с ним померк бы и Мадрош, тот из старых богов, что в былые времена носил рогатый шлем и принимал жертвы и воздаяния от мужчин. В гетмане не осталось ничего, кроме ярости, бросившей в пламя ненависти и жажды мести все, что у него когда-либо было.

Шарка не умела читать битву так же ясно, как Кирш, Петлич, Ройтер и остальные военачальники. Как она ни пыталась рассмотреть в дыму и пыли хоть что-то, кроме кричащих теней, как ни пыталась оценить, насколько близко подходят рыцари Редриха, встречая залпы Сироток, для нее все смешалось в бурлящей мгле. Раз за разом она ловила на себе недоуменные взгляды Сироток, ждавших, когда она вступит в бой и переломит ход битвы, как это происходило все эти месяцы.

Поймала она и нетерпеливый, сердитый взгляд Рейнара перед тем, как он бросился на поле. Хроуст что-то выкрикнул ему вслед, но король даже не повернул головы, лишь вскинул высоко над головой желтое знамя с крылатым псом. Шарка следила, как он пытается увязаться вслед за хиннами, пока и его не поглотила мгла. Судя по воплям Кирша, в планы Хроуста это не входило:

– Мерзавец понесся за Латерфом! Ян, если он там сдохнет, то Митровицы…

– Митровиц и так не видать, ты сам сказал! – взревел Хроуст, и до Шарки вдруг дошло, почему бой превратился в сумятицу.

Митровицы предали своего короля и не откликнулись на его зов.

Она заерзала в седле. Даже если она бросится туда, что она может без Дара? Пустая и слабая, она взывала к демонам и не чувствовала их. На месте Дара образовалась неприятная пустота, словно она пыталась пошевелить конечностью, которой давно лишилась.

– Может, к ним не добрались гонцы? Ян, что делать?! – срывал глотку Кирш. – Без Митровиц и кьенгара мы ничего не сможем!

– Выпускайте Хвала! – рыкнул Хроуст. – Пусть все видят, на что мы готовы! Мы никогда не отступим!

Он жестко ударил коня по бокам и поскакал вперед, чтобы его видели все.

– Вы не отступите! – ревел он, грозя небу шипом в железном кулаке. – Не вы! Не сейчас! НИКОГДА!

Из резерва выдвинулся конный отряд, перед которым расступилась пехота. Латники, не больше полусотни, несли знамена с жуком, псом и лисом. Шарка привстала на стременах, пытаясь рассмотреть, на что так полагался Хроуст и почему бросил этот отряд в бой в самый отчаянный момент. Эти конники ничем не отличались от всадников Редриха и вряд ли имели преимущество перед хиннами, которые пытались снова заманить врага в засаду. Конный отряд несся на край поля, туда, где горела сухая роща, подожженная пушечными залпами. Но зачем?

Она поняла это, едва последний всадник скрылся в облаке пыли из-под тяжелых копыт. Крошечный рыцарь, одетый в прекрасно подогнанные под его рост латы, едва не роняя на полном скаку штандарт с жуком, успел обернуться и бросить взгляд из-за опущенного забрала ей, именно ей, без сомнений… На мгновение Шарке показалось, что она падает из седла. Доспех сдавил ей грудь, перекрыв воздух. Она посмотрела на Хроуста, но поймала лишь нетерпеливый взгляд Кирша, устремленный на нее, как на последнюю надежду.

Вот кто и как на самом деле решил использовать ее!

Вот как он решил вытащить ее на поле битвы, не зная, что Дара уже нет!

Ветер бросился ей в лицо, пока Шарка гнала лошадь вслед за отрядом Хвала. Латерфольта и Тарры поблизости не было, и никто не стал ее останавливать. Она даже не подумала о том, что у нее нет ни шлема, ни меча, ничего, кроме неполного доспеха.

Все, о чем она могла думать, был скрывшийся в черном дыму Дэйн.

– Моя пани, я, конечно, прошу прощения, но…

Дрожащий голос барона Плавана утонул в очередном залпе пушек Волайны. Но Морра продолжала всматриваться в море дыма и пыли, в которое превратилось поле. Они наблюдали за ходом битвы с холма у левого фланга армии Сироток, недалеко от горящей рощи. Плаван не рассчитывал на такую близость к резне. С прошлого вечера он уговаривал Морру спокойно вернуться в Хварн, как они договорились, но баронесса решила по-своему, как всегда.

– Мы останемся здесь, пока битва не закончится, – сказала она. – От ее исхода зависит все остальное. Если хочешь, можешь убираться к чертям.

Плаван остался, время от времени пытаясь вразумить спутницу разумными доводами. Он заткнулся лишь тогда, когда армия Редриха, подкрепленная войсками Волайны, стала без предупреждения наступать на Сироток. Морра сама не понимала, чего она ждет, но отступать не собиралась. Она смотрела, как атакует и убегает Латерфольт со своими всадниками, как Рейнар бросается на поле боя. Неужели он и вправду собрался биться за Сироток своими искалеченными руками? Он уже давно не воин…

А Митровицы все не шли. Их крылатых гусар можно было бы узнать из тысячи. Но доспехов, украшенных железными крыльями, Морра не видела ни с одной, ни с другой стороны. Как Рейнар ни пытался дать о себе знать, ни единый крылатый всадник так и не появился на поле.

Но хотя бы Шарка не соврала, что Дара больше нет, судя по тому, что Хроуст так и не выпустил ее в бой. Вряд ли это была заслуга Латерфольта. Наверное, Шарка призналась гетману или он узнал об этом сам. Хоть бы безумному старику не пришло в голову наказать ее за своеволие…

Словно отвечая на все вопросы и сомнения, Шарка наконец сама явилась на поле боя. Даже с такого расстояния, даже в дыму Морра узнала бы этот сияющий белый доспех, эти огненные волосы, рассыпавшиеся из-под шлема на плечи. Одна, едва не вылетая из седла – так быстро она гнала лошадь, – Шарка выскочила из вального гуфа и понеслась за мелким отрядом рыцарей. Затем горящая роща закрыла ее от Морры, и баронесса тут же сама вскочила в седло.

– Морра! – проскулил Плаван. – Черт тебя дери! Что ты творишь?

– Можешь оставаться здесь, ты мне не