Отцеубийцы - Мария Вой

Свортек ради него сделал. Я лишь хотела сохранить его мечту, готова была помогать… А оказалось, что он украл его у меня и даже перед смертью не потрудился рассказать правду! Я всегда была для него ничем: не женщиной, не ученицей, не другом… Он передал Дар первой встречной, хотя я, истинная наследница, всегда была рядом! Скажи мне правду!

Она подняла голову и обнаружила, что Шарка смотрит на нее, уже не пытаясь отвести взгляд, смотрит с жалостью, внимательно и пристально, без презрения или опаски, как никто не смотрел уже давным-давно. Морра приблизилась так, что почувствовала на лице дыхание Шарки – и та не отпрянула.

– Скажи мне, Свортек! Почему?

– Свортека больше нет, Морра. Я не Свортек. Он остался на Изнанке, я его больше не слышу.

Но она пропустила слова Шарки мимо ушей. Та уже не раз говорила, что Свортека в ней больше нет, и всякий раз ошибалась.

– Ты не можешь быть моим отцом! Потому что ты передал бы Дар мне! Потому что я бы почувствовала! Потому что я бы никогда не…

Она рванулась вперед и впилась в рот Шарки поцелуем, злым, соленым и болезненным, забыв, кто перед ней на самом деле. Перед ее внутренним взором стояло другое лицо, а под руками было другое тело. У того тела не было полной груди, которую она сжимала в руках, не было мягких ягодиц, под которые затем скользнули ее ладони, не было этого робкого девичьего запаха, который она с наслаждением втягивала в себя… Если Свортек – действительно ее отец, то он должен отозваться, отбросить ее демонами, разорвать на мелкие кусочки, воя и рыча от ярости при виде такого святотатства.

«Давай же, давай, покажись!»

Шарка не сопротивлялась – напротив, покорно отзывалась на каждое движение. Не как шлюха, которую научили поддаваться и обмякать в похотливых руках, а как тогда, в замке, когда Морра обняла ее сзади, чтобы Шарка поскорее уснула, и чувствовала, как она нервно ерзает, борясь с желанием развернуться. Сейчас девушка подставляла шею губам Морры, даже осмелилась скользнуть руками в вырез рубашки. Ее ноги раздвинулись, позволяя Морре улечься на нее, чтобы удобнее было целовать это белое лицо, самое желанное в Бракадии…

И не происходило ничего больше, кроме этой вспышки страсти, соленой от слез. Демоны не сгрудились вокруг нее. Глаза Шарки оставались серыми. Никакой голос не приказал Морре остановить безумие. Свортек молчал.

Но заговорила Шарка.

Морра не заметила, как задела ногой и уронила какой-то предмет, прислоненный к стене. Обернувшись, она увидела лук и колчан Латерфольта на полу; шум вернул Шарку в чувство. Девушка оттолкнула Морру, задыхаясь от ужаса, и отползла, натягивая стянутое с груди платье.

– Морра, – прохрипела она, – ты хочешь забрать Дар?

– Нет, глупышка! Я поняла, как он передается. Не так, – рассмеялась Морра. – Пусть эти два идиота думают, что он передается через семя и близость, как какая-нибудь болезнь. Не рассказывай им правду. Хотя хинн, кажется, догадался, но…

– Свортек не был твоим отцом.

Огонь, разлившийся по телу, превратился в пепел. Она вдруг осознала, что никакой ответ на этот вопрос не мог сделать ее счастливой.

– Тогда почему он не доверял мне?

– Он пообещал Бликсе. А та не хотела для тебя судьбы кьенгара.

Демонов по-прежнему не было, но Морра чувствовала, что Шарка балансирует на самом краю истерики, в то время как в ней самой расползается тупая пустота. Она встала на ноги и запахнула плащ поплотнее.

– Ты лжешь, чтобы я оставила тебя в покое, – сказала она. Шарка не ответила. – Ты никогда не умела врать. Скажи мне правду, и я исчезну. Я не хочу Дара, я просто…

– Дара уже нет. Я отдала его.

– Кому?

Шарка тряслась, пытаясь сдержать плач. Ее правая рука легла на живот, словно девушку пронзила боль, и Морра похолодела от очередной догадки. Но сейчас было не до этого. Хинн вел себя не как человек, который наконец получил, что хотел, но хотел ли он этого?

– Латерфу? Шарка, но ведь ты понимаешь, что он может с ним сделать!

Шарка замотала головой.

– Рейнару?

А вот Рейнара Морра с прошлой ночи не видела, и глупо было бы верить, что он напился до чертиков и мирно спит. Она судорожно соображала, что происходит, впервые заметив на руке Шарки длинный свежий порез. И никаких демонов… Значит, это правда…

Но Шарка снова помотала головой:

– Никому из них. И не гетману. Просто Дара больше нет. Оставьте меня в покое!

Снова перед мысленным взором возник берег реки: Шарка тогда точно так же дрожала, маленькая, беззащитная, никому не нужная, кроме своего жалкого немого братца. В тот раз Морра под своим истинным именем обещала, что не даст ее в обиду. А теперь Свортек, Хроуст, Редрих и все их «дети» терзают ее, как свора бродячих собак, ради своих великих планов… Шарка снова оказалась в ее объятиях.

– Давай убежим вместе, – прошептала Морра в спутанные космы. – Пусть разбираются сами с тем, что наворотили. Что тебя держит? Только не говори, что Латерф, ты же сама о нем все знаешь!

Точно так же Тлапка уговаривала ее на берегу. И так же Шарка кивнула – сначала несмело, затем еще раз, уже увереннее. Баронесса подхватила ее под локти, помогла встать, накинула ей на плечи плащ и вывела из комнаты, пока кровь пульсировала у нее в висках, пока разум безуспешно требовал, чтобы она одумалась.

Но как Морра ни старалась выбирать самые малолюдные коридоры, а затем улицы, им даже не удалось далеко отойти от дома: на их пути возник Хроуст. Он был один, но и этого было достаточно, чтобы решимость Шарки испарилась в одно мгновение. Она бросила руку Морры, едва гетман спросил:

– Куда ты собралась, Шарка?

Морра нахмурилась, рыская глазами по сторонам. Наверное, уже жалела, что потащила Шарку с собой и теперь может лишиться долгожданной свободы.

– Морра сказала, что уезжает, – нашлась Шарка. – Я хотела ее проводить и попрощаться.

Гетман усмехнулся, и обеим стало ясно, что он не поверил ни единому слову. Шарка сняла с плеч плащ Морры и протянула баронессе:

– Прощай, Морра.

Глупо было даже думать, что она так легко ускользнет. Морра снова вызвала в ней помешательство – чего стоит хотя бы то, что между ними случилось… Разве может Шарка уйти теперь, перед последней битвой, и бросить Дэйна, который уж точно не оставит Сироток?

Морра, кажется, подумала о том же.

– Прощай, Шарка, – прошептала она торопливо, забирая у Шарки свой плащ. – Будь осторожна.

В ее глазах вновь заблестели слезы, но она отвернулась прежде, чем они сорвались с длинных ресниц. Коротко кивнув гетману, Морра убежала прочь. Шарка молча смотрела ей вслед, не в силах поверить, что присутствие этой девушки в ее жизни, которое казалось чем-то незыблемым, вдруг закончилось. Морра приносила с собой смуту, врала и, как и все остальные, держалась рядом лишь ради собственной выгоды. Но сейчас Шарке казалось, что именно Морра удерживала всех этих монстров вокруг нее от чего-то непоправимого.

Хроуст взял ее под руку, как всегда нежно, по-отечески, и повел по городу. В воздухе пахло праздником; возбужденные голоса доносились с площадей, блуждали по улицам пьяные люди, тянуло едой и костром. Они шли куда глаза глядят. Казалось, это просто отец решил отдохнуть рядом с молчаливой дочерью от бесконечных вопросов, приказов и планов. Но наконец Хроуст заговорил:

– Я всегда уважал Морру. Большинство видит в ней ядовитую змею, и я знаю почему, но сам вижу