Запретная страсть - Дженни Браун

Стремглав добежав до здания магистрата, он забарабанил кулаками в дверь. Открывший дверь сторож не отличался словоохотливостью. Он сообщил, что судьи нет и что его можно будет увидеть только завтра. На вопрос, где можно найти судью, сторож лишь пожал плечами.

Эдварду захотелось поделиться радостной новостью с Элизой, и он поспешил к дому констебля. Подойдя, он увидел, что дом погружен в темноту: судя по всему его обитатели уже легли спать, Эдвард принялся стучать. Дверь долго не открывали, наконец заскрипел замок; и на пороге он увидел мистера Катбертсона. Констебля почему-то напугал его приход.

— Ее здесь нет, ваша милость. Вы опоздали. Я ничего не мог сделать. Я ведь всего простой констебль, и не мое дело учить его милость, как надо вести дело.

От страха кровь застыла в жилах Эдварда.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Из полиции пришел нарочный и забрал женщину для допроса.

— Допрос? Ночью?

Констебль стоял, переминаясь с ноги на ногу.

— Так принято, когда задерживают женщину, обвиненную в такого рода преступлений. Судья любит допрашивать этих задержанных ночью, причем лично.

Итак, подозрения миссис Этуотер подтвердились. Эдварду стало страшно, но он не утратил самообладания.

— Куда ее повели? Я только что пришел от здания магистрата. У меня на руках бумага, позволяющая освободить задержанную. Но мне там сказали, что судьи нет!

— Угу, обычно допрос проводят в другом здании, — многозначительно произнес Катбертсон. — Но я не вправе открывать вам эту тайну.

Эдвард вытащил из кармана пригоршню золотых монет и показал их Катбертсону.

— Вот. И не будем больше тратить время попусту. Я знаю, тебя можно купить. Говори, где она. Если не скажешь сам, то я вытряхну ответ из тебя вместе с душой.

Напуганный его яростью, констебль не стал ни торговаться, ни спорить.

— Успокойтесь, ваша милость. Мне всегда приятно помочь благородному джентльмену. Как правило, они собираются в заднем помещении старой городской ратуши. Обычно именно там судья лично проводит допрос женщин и сам проверяет их.

— Как давно увели ее?

— Не более получаса тому назад.

Кажется, еще ничего не было потеряно. Эдвард бросил деньги на землю, повернулся и побежал к старой ратуше.

Уже совсем стемнело, когда он добрался до рыночной площади. Мрачная громада полудеревянной ратуши возвышалась в темноте. Внутри ее не было видно, ни огонька. Эдвард дернул за ручку двери, но она была заперта. Он постучал, но никто ему не отворял.

Неужели констебль ошибался? Неужели Элизу отвели в другое место? Ночные сумерки сгущались, длинный летний день уступал очередь ночи. Вдруг он разглядел внутри одного из окон еле заметный огонек. Он подошел поближе.

Точно. В одном из окон, похоже, мерцала свеча. Там действительно был кто-то. Констебль не солгал.

Эдвард вернулся к двери и опять застучал что есть силы. Несмотря на шум, те, кто собрался в той комнате, явно не хотели отпирать дверь. Впрочем, это было вполне понятно, если учесть то преступление, которое они замыслили.

Если бы ему удалось пробраться внутрь и предъявить подписанную матерью бумагу, то у судьи не было бы повода для отказа. Но если судья перевел сюда Элизу для удовлетворения своих порочных, противозаконных желаний, вряд ли он захочет, чтобы посторонний узнал его страшную тайну.

Эдвард еще раз ударил кулаком в дверь, уже больше не надеясь ни на что. Он подумал, не разбить ли ему окно и влезть туда, но тут же отверг эту мысль. Нарушая закон, он вряд ли поможет Элизе. Если только он застанет собравшихся там людей при компрометирующих обстоятельствах, тогда было бы другое дело, но ради этого не стоило подвергать Элизу подобному унижению.

Он мучительно искал выход. Должен же быть какой— то иной способ, вполне законный, с помощью которого можно было бы спасти ее. «Ты же бывший офицер, придумай, как бывало на войне, какую-нибудь хитрость», — напомнил он себе.

Но какую? Эдвард в отчаянии ломал голову. «Надо успокоиться и сосредоточиться. Она в опасности, она в опасности», — твердил он себе. Эдвард вспомнил Элизу, ее утешительные слова, ее подробный рассказ о его гороскопе. О его горячей вспыльчивой натуре, как у людей, рожденных, как и он, под знаком Урана. Он вспомнил, как, описывая его характер, она называла его взрывным, огненным. И вдруг спасительная догадка, яркая как молния, мелькнула в его просветленном сознании. Это была не его догадка, она явно прилетела со стороны, от нее, от Элизы.

Вот он — выход.

Как все просто! Он развернулся и бросился со всех ног к дому матери. Нельзя было терять ни секунды. Надо было действовать быстро и решительно, если он хотел снасти ее.

— Арестованная должна отвечать на вопросы, задаваемые судом! — звучал хриплый противный и невнятный голос.

Элиза стояла посередине комнаты со связанными руками перед дубовым столом и скамьей на которой сидел какой-то подвыпивший судейский чиновник в парике и что-то пытался писать. Сам судья в парике и длинной черной мантии стоял напротив нее, от него тоже сильно пахло алкоголем. Он требовал отвечать на его вопросы.

Но сами вопросы были совершенно непристойны.

Элиза с немым ужасом смотрела на судью, не в силах понять, как мог человек докатиться до такого состояния. Она со страхом прогоняла мысль, куда вели неприличные расспросы, хотя догадаться об этом было нетрудно.

Все началось в сумерках, когда к ней в камеру спустились двое мужчин, отпускавших разного рода скабрезности. Она почти засыпала, вспоминая Эдварда, его неожиданное предложение о браке, свой отказ, вызванный неуверенностью в его постоянстве, но, как бы там ни было, она думала о нем. Она все сильнее и сильнее любила его и уже почти сожалела о том, что не согласилась стать его невестой. Второй мужчина был крепок и мускулист, он очень походил на хищного похотливого самца. От него исходил тошнотворный запах давно не мытого тела, лука и джина. Он плотоядно улыбался, спрашивал, как она себя чувствует, не устала ли после нелегкого дня, и намекал неприличными вульгарными жестами, что впереди ее ждет ночь, полная непристойных забав.

Дрожь пробежала по спине Элизы от подобной грубости. Однако по-настоящему ей стало страшно, когда этот самец привел ее в заднюю комнату старой ратуши.

Там уже находился судья, Элиза сразу узнала его, и знакомое лицо человека, который присутствовал на званом обеде у леди Хартвуд, поначалу успокоило ее. Наверное, ее в самом деле вызвали для допроса. Но тут к ней подошел помощник судьи в сбившемся набок парике, от него сильно разило алкоголем, и Элизе опять стало страшно.

— Я же говорил тебе, Биллингсуорт, что сегодня тебе повезло. На твою долю выпал лакомый кусочек прямо из рук Хартвуда. Проверять такую особу одно наслаждение. Хартвуд знает толк в подобных делах.