Аргентина. Крабат - Андрей Валентинов

Оркестр, нагнетая темп, лихо наигрывает «Мою милую Бабетту» из «Мадемуазель Нитуш» Флоримона Эрве в бесцеремонном переложении для джаза. Слова не нужны. Немудреная история простака и хитрой девицы, заманившей наивного воздыхателя в темный закоулок, разыграна в танце со всеми подробностями. «Весь от страха холодея, в темноте Каде дрожал. Вдруг выходят два злодея, и у каждого кинжал…» Расщедрившийся постановщик выпустил на сцену лишнего злодея, а вот кинжалы убрал. Ни к чему, это всего лишь комедия. «Говорит опять Каде: Моя милая Бабетта, странно это, странно это, странно это, быть беде…» Никакой беды не случится, сейчас тени отступят, и Каде-простофиля останется в одном трико телесного цвета. Котелок ему, впрочем, оставят — в качестве библейского фигового листа. «Для одних грабеж беда, а другим и горя нету, странно это, странно это, странно это, господа!»

Женщине были по душе и очкарик Каде, и кошечка Бабетта. Талантливы, молоды, красивы. Ее, правда, не любят, причем крепко. В обычные дни их номер — гвоздь вечерней программы «Paradis Latin», одного из лучших кабаре Парижа. Но два-три раза в месяц на сцену выходят они с Жожо.

В «Латинском Рае» она работала третий год. Об этом ничего не знали ни муж, ни О'Хара. Марек был далеко, боссу же свои нечастые, но регулярные отлучки женщина объяснила просто: завела любовницу. Такое не афишируют даже в помешанном на нежных чувствах Париже.

— Дожили! — резюмировал О'Хара. Подумал и махнул ручищей: — Валяй!

Их номер объявляли заранее, чуть ли не за неделю. Билеты раскупались с лету, даже в «мертвые» летние месяцы. «Эльза и Жожо. „Апаш“ — танец смерти!». Постановщик угадал идеально. На той же сцене, под той же бумажной Луной, где только что разыгрывалась немудреная комедия, зрителям предстояло увидеть кровавый фарс.

Апашем нельзя стать. Им можно родиться — и умереть.

* * *

Танцевать ее учили с детства, но «Апаш» женщина впервые увидела не на сцене, а на белом полотне киноэкрана. Один из самых ранних звуковых фильмов, почти след в след знаменитому «Певцу джаза». Сюжет столь же немудрящий: молодая актриса ищет работу, и молодой актер ищет, находят же они, как и положено в Голливуде, друг друга. Весь Шанхай рвался в кинотеатры. Звук! Звук! Великий Немой заговорил!..

Звук ей не слишком понравился, как и весь фильм. Но «Апаш» поразил. Вначале женщина даже не сообразила, что это танец, приняв его за неплохо поставленную поножовщину. Потом ощутила ритм, всмотрелась, вслушалась. Кажущийся хаос распался на череду тщательно выстроенных головокружительных трюков, намертво сцепленных кровавым сюжетом. Вечный любовный треугольник с маленькой поправкой: Он, Она и Смерть.

Две «медовые» недели кончились быстро. Надо было спешно завершать дела и покупать билеты на пароход («Не огорчайся, Марек! У нас — отдельная каюта!»), но женщина все-таки нашла время, чтобы навести справки. В Шанхае никто не танцевал «Апаш», но один из старых «пехотинцев» О'Хары, дезертир из французского Иностранного легиона, вспомнил о своем дяде из предместья Сен-Жермен, дал адрес и написал короткую записку.

— Сто франков, мадам! — сказал ей Жожо при встрече. — Это за разговор. За все остальное — отдельно.

Эти деньги он отдал ей через два года. Женщина отказывалась, но старый апаш настоял.

— Я принял тебя за очередную дуру из богатеньких. Кто же знал, Эльза, что ты — наших кровей?

* * *

Пуста сцена, белым прожекторным огнем горит бумажная Луна. Зрители молчат, стих даже вечный «парижский» кашель. Дирижер обернулся, палочка в руке вот-вот дрогнет… Ничего уже не изменить, не повернуть назад, можно только вперед, на сцену, на брусчатку, в узкий переулок между черными домами.

Эльза и Жожо. «Апаш» — танец смерти!

Ваш выход!

9

— «Plenniki Zemli»… — Капитан Астероид был явно удивлен. — Net, ne slyshal. Avtor kto?

Марек Шадов на миг замялся. Не так-то легко говорить на межпланетном языке!

— Kakoj-to Manuil Semenov. Izdano, esli ne oshibajus', v Harbine.

Звездный герой кивнул и, проявив такт, перешел на общепонятный «хохдойч».

— За сведения спасибо. Проверим! Интересная, Марек, ситуация вырисовывается. Кто-то уже не первый год вбрасывает информацию о самых секретных разработках. Да так, что не сразу поймешь и не ухватишь. Бульварные книжонки, такие вот лекции, как ваши…

Капитан Астероид попался правильный, точно как с картинки. Шлем, тяжелые «летные» очки, перчатки до локтя, широкий пояс, за спиной вместо рюкзака — плоский металлический блин в плотном чехле из кожи. И разговор вел вполне по-геройски — стоя в воздухе. Не слишком высоко, всего в метре над землей. Не летал, не кружился. Стоял. Ноги на ширине плеч, руки на груди сложены. Залюбуешься!

Любоваться звездным героем пришлось задрав подбородок, но Марек Шадов, он же циркач доктор Эшке, ничуть не возражал. А больше никого, если не считать бывший истребитель «Ньюпор-Деляж-29», в ангаре не случилось. Обидно, право слово! Улетит Капитан Астероид на очередную битву с Черным Злодеем, дабы Вселенную от верной гибели спасти, и даже не расскажешь. Кто такому поверит? Сам Марек, к примеру, так до конца и не осознал. Видеть — видел, слышал, разговоры вел, но где-то в самой глубине сознания тревожно звенел маленький стеклянный колокольчик: «Нет! Нет! Перекрестись! Нет! Дзинь!» Приходилось успокаивать себя словами неизбывного оптимиста доктора Эшке. «Что мы узнаем завтра?»

Завтра наступило.

— С фантастикой пусть начальство разбирается, — продолжал герой, смело игнорируя сомнения в собственной реальности. — Приказ у меня другой. Аппарата два, и оба следует испытать, причем в совместном полете. Так сказать, нащупать границы возможного. Управление самое простое, нечто вроде гироскопа, освоите быстро. Перчатка — главный штурвал, на поясе — запасной. Смотрите, Марек!

Правая рука еле заметно дрогнула. Отважный Капитан неспешно поднялся под самую крышу, с достоинством сделал сальто и неторопливо, словно от поверхности воды, опустился вниз, на тот же метр от пола.

— В общем, будем с вами, Марек, figurjat'. Как это лучше перевести, а? Нет, слаб немецкий язык!.. Вопросы?

Отставному филологу-германисту очень захотелось почесать затылок под шляпой ради стимулирования умственных процессов.

Сдержался, хоть и не без труда.

— Я, конечно, в шпионских делах мало понимаю…

— И кто это говорит? — сверху весело засмеялись. — Вы сколько лет с майором Вансуммереном работали? Семь? Больше? Не прибедняйтесь, Желтый Сандал!

Марек прищурился.

— Значит, кто-то другой мало понимает. По уму эти аппараты следует немедленно перебросить через границу и там уже испытывать хоть десять лет…

— …А не светить на всю Европу.

Бесстрашный герой вновь шевельнул перчаткой. Подошвы тяжелых ботинок мягко коснулись пола.