Живой Журнал. Публикации 2007 - Владимир Сергеевич Березин

в этом городен двое разбойников, чисто демоны — Мочило и Пушило. Впрочем, если сказать по правде, разбойниками были все трое. Много разбойники пролили крови честных христиан. И хотя Точило сначала арестовал своих будущих друзей, вскоре они стали не разлей вода.

Пушило — так вообще таскал с собою повсюду футляр от виолончели, в который была спрятана шестиствольная самозарядная митральеза. И чуть что — скажем, потребуют счёт в ресторане оплатить, или спросят который час, открывал огонь. За это его прозвали Отчаянным.

Мочило и митральезы не нужно было.

Мирный атом летал над ними, жужжа, а, возвращаясь с дежурства зимой, Точило часто видел на снегу многоэтажные математические формулы, что писали мочой молодые аспиранты.

Непростой это был городок, да.

Однажды Точилу вызвали в атомный институт, куда проник упырь-злоумышленник. Испуганные академики жались к стенам, пока милиционер Точило бегал за упырём по коридорам и лестницам. Наконец упырь вбежал в ядерный реактор и захлопнул за собой дверцу. Тогда милиционер Точило, а это был очень храбрый милиционер, зарядил свой табельный пистолет пулями, специально покрашенными стойкой краской-серебрянкой. Он надел на нос бельевую прищепку, чтобы радиация не проникла в организм, и полез вслед за упырём.

Когда дверца снова распахнулась, академики узнали милиционера Точилу только по прищепке на носу. Лицо храброго милиционера Точилы стало одухотворённым, глаза сияли поэтическим огнём, в левой руке он держал откушенную голову упыря, а из правой капал на казённое обмундирование расплавленный пистолет. С тех пор он заговорил на всех языках мира, включая феню и язык непечатных смайликов.

Однако за утрату табельного оружия храброго милиционера Точилу выгнали из милиции. Долгое время он мыкался без работы — пока им не заинтересовались пираты-кооператоры. Помогла та самая прищепка — бывшего милиционера наняли переводить иностранные фильмы. Постепенно пришла всесоюзная известность, хотя вместе с ней — ненависть толкиенистов. Толкиенисты дали бывшему милиционеру Точиле обидное прозвище, которое, впрочем, я забыл.

Свою милицейскую жизнь, тайны города Нынесибирска и пиратов-кооператоров Точило описал в десятках книжек, что лежат у каждой станции метро, и мне приходится пожалеть, что я не прочитал ни одной. Наверное, в этом случае рассказ мой был бы более связен.

Все эти книги Точило, ставший теперь писателем, самостоятельно перевёл на иностранные языки, и через это заработал кучу денег. Затем он выгодно прикупил маленькую телекомпанию и встречался с другими писателями просто так — из любопытства.

Вскоре он переехал в Москву и вот уже крышевал там целый район возле Капотни. А районы там известно какие — русский человек, выйдя из метро не успеет даже «Слава России!» крикнуть.

А секрет был в том, что Точило перетащил из Нынесибирска своих закадычных друзей Мочило и Пушило.

Впрочем, писатель Точило и его сотоварищи Мочило и Пушило держались крепко, выписали из Нынесибирска человек триста физически развитых научных работников и просто барышень несказанной красоты и зажили припеваючи.

Вскоре свободного времени у них стало больше, и все трое принялись писать романы о своём славном прошлом.

Я чуть было не прочитал один, приехав в гости к уважаемому Мочиле домой. Пушило вдохновенно играл на митральезе, Точило чистил кирпичом своё охотничье ружьё, а я пошёл на балкон — смотреть на чудный идиллический пейзаж старой Капотни.

Прямо перед домом, на болоте, какие-то люди закапывали длинный продолговатый свёрток.

— Что это? — спросил я с подозрение.

— Не обращай внимания, — отвечал Мочило. — Это так… Мусор.

Что это означает, я так и не понял, да и романа не дочитал.

Иногда трёх богатырей можно было видеть на сходках писателей — но и то редко. Ведь всем известно, что писатели встречаются друг с другом исключительно для того, чтобы похвастаться гонорарами и ещё раз проверить — кто кого перепьёт.

Но писателю Точиле всё это было уже не нужно. Не таков теперь был писатель Точило.

Теперь он просто сидел в баре и глядел по сторонам, задумчиво теребя прищепку на носу. Спрашивать его о гонорарах было бессмысленно, состязаться с бывшим милиционером в выпивке — тоже.

И я разглядывал искривившуюся фигуру писателя Точилы сквозь коньячный бокал и думал свою думу. Я думал о том, что не выгони будущего писателя Точилу глупое милицейское начальство со службы, его читатели не узнали бы его книг и фильмов. Но, с другой стороны, тогда бы он перевёл бы всех упырей на земле — я уверен. Безо всякого пистолета перевёл бы — так, голыми руками.

Извините, если кого обидел.

31 марта 2007

История про день

Сегодня, между прочим, день геолога. С праздником, кого это касается. За тех кто в поле и камералке.

Что у меня уцелело от прошлого, так это штормовка с эмблемой Мингео. На ней нефтяная вышка вколочена в Северный полюс. Венчает, так сказать, планету.

Прозорливцы.

А вы шутите, шутите. Вот уже начали — правда несколько сонно и натужно.

Извините, если кого обидел.

01 апреля 2007

История про фантастов

…но это ещё что — я видел писателя Кагановича.

Это был знатный писатель. Мне рассказывали, что свою репутацию писатель Каганович составил, написав длинный и тягучий роман про Масляного Хомяка — домашнего хомяка, что свалился в бочку с маслом и выжил, сбив его лапками до состояния твёрдого бруска. От этого Масляный хомяк охуел, и начал творить добрые дела по спасению Галактики.

За этот роман на протяжении двенадцати лет ему вручали премии «Бронзовый подгузник», как за лучший дебют в фантастике. К несчастью, я так и не собрался прочитать этот роман — даже когда было время. А тот экземпляр, что подарил мне сам Каганович, тут же украли волоокие девушки, магическими пассами и дрожанием грудей отведя мне глаза.

Но, надо признаться, это было опасное знакомство.

И тут вот в чём дело — я, к примеру, ужасно добрый человек. Например, мне часто норовят подарить что-нибудь, и я никогда не говорю: уберите, дескать, это говно. Я для виду ломаюсь, и совершенно не важно, что я потом с этим подарком сделаю — с кашей съем или в буфет поставлю.

Правда, говорят, князь Горчаков забыл какой-то австрийский орден в гостинице — но это история тёмная.

А тут свалилось на нас дармовое чаепитие, пошли мы на эзотерическую вечеринку. Там была очень милая хозяйка, пряные и сладкие запахи и много людей в носках. Не потому там были пряные запахи, что — носки, а оттого, что курились всякие кумирни эзотерического вида.