Поддай пару! - Терри Пратчетт

– Вот что, Мокриц, между нами, и больше ни для кого, у меня поджилки этак немножко трясутся. Мы снимаем бригады с остальных веток и вбухиваем все ресурсы в поезд дальнего следования до Убервальда. Это неподъемный труд. Мне куда комфортнее стоять по колено в дерьме, что как раз нас и ждет, если ничего не выгорит, помяни мое слово.

– Да, – согласился Мокриц. – Но ты опять забываешь, что добраться до Убервальда – значит миновать по пути очень много других городов, где тоже нужны железные дороги, они-то и помогут покрыть расходы на местах. С туннелями и мостами будут проблемы, но слава богам, это все старые технологии. Полно каменщиков, которые сумеют построить для нас крепкие мосты, а что до туннелей, тролли готовы взяться за них, если разрешить им самим вырыть дом поблизости.

Гарри только зарычал в ответ.

– А чем еще хороши тролли, – добавил Мокриц, – они приведут с собой всю семью, даже детей. Так у них заведено. Если ты не умеешь обращаться с камнем, то какой ты после этого тролль. Они обожают ландшафтные работы. Один спросил у меня на днях, сможет ли он стать землемером, и я только хотел ему отказать, как подумал: почему, собственно, нет? Он смышленый малый, медлительный, да, но не глупый. Так что я сказал нашим ребятам, чтобы обучили его своей работе.

– И ему доверят одну из особых линеек Дика? – спросил Гарри с улыбкой.

Мокриц рассмеялся в ответ.

– А что, Гарри, очень может быть! Кто сказал, что землемер не может быть настолько сильным, чтоб приподнять гору и посмотреть, что под ней?!

Он воспользовался разрядившейся обстановкой, чтобы склонить Гарри к более приятным темам, и попросил ввести его в курс дела по последним достижениям.

Теперь каждое утро стол Гарри Короля ломился от писем людей, которые совсем не хотели поездов, хотели парочку, но не больше, хотели много и прямо сейчас. Попадались и другие полезные предложения: господин Храп Храпссон в письме обращал внимание Гарри на то, что из-за кучи людей, назначивших встречу под вокзальными часами, у него ушло четыре часа, чтобы найти в толпе своего друга… Не могут ли сотрудники предоставлять стремянки гражданам, которые пониже ростом?.. Еще требовалась помощь пассажирам с тяжелым багажом, престарелым и нежити… В поездах на каждом шагу смертельно опасные механизмы – нельзя ли поставить туда стражу, только не Городскую Стражу, а кого-нибудь с головой на плечах, кто охранял бы поезд и пассажиров? Все это влекло за собой заботы о формах, фуражках, флажках, свистках и прочем увлекательном снаряжении.

Весь этот ажиотаж, видимо, и надоумил редактора «Правды» взять в штат специального железнодорожного корреспондента, господина Рэймонда Шаттла, который был самым что ни на есть беззастенчивым железнодорожным фанатом: блеск в его глазах ни с чем нельзя было спутать.

Наряду с основными доходами от железнодорожных билетов Гарри нарадоваться не мог на то, сколько денег готовы спускать восторженные пассажиры на железнодорожные сувениры вроде маленьких заводных игрушечек, которые лицензированно выпускались ловкими умельцами, сколотившими на сувенирах целое состояние[57]. А самые изобретательные из них, вечно ищущие возможности зашибить деньгу, выдумывали бесконечные дополнения для этих детских игрушек: миниатюрное депо и четыре крошечных человечка, ожидающих поезда. Сигнальная будка с размахивающим флажками гоблином. И конечно, миниатюрный поворотный круг, совсем как на участке, и так далее и тому подобное. Если родители не жалели денег на свое чадо, любой ребенок мог обзавестись собственной Железной Ласточкой и овальной железной дорогой с несколькими прямыми участками и поворотами, и даже с миниатюрными железнодорожниками, включая фигурку самого Гарри Короля[58].

И Мокриц снова поразился силе мечты.

А потом они шагнули на улицу, в этот перепачканный мазутом мир, где можно было посмотреть на новейшие паровозы, которые испытывали механики, и увидеть своими глазами, до чего додумался талантливый господин Кекс со времени их последней встречи с Мокрицем.

Одно оставалось неизменным. Над какими бы новыми чертежами для будущих паровозов ни работал Дик, он каждый день продолжал усердно корпеть над Железной Ласточкой, и, наверное, именно поэтому в каждый визит Мокрица она выглядела чуточку иначе: то у нее новый котел, то новые колеса, то новая краска, не говоря уже о множестве внутренних штуковин, которых Мокриц не видел. Ласточка была гордостью и радостью Дика, его первой паровозной любовью. Так думал Мокриц, боясь ляпнуть что-нибудь вслух. Первоиспытательница каждой инновации Дика. Ни один паровоз не сверкал ярче Железной Ласточки. Ни один паровоз не получал обновления раньше Железной Ласточки. Она действительно была первой ласточкой железных дорог, а Дик ее добровольным рабом.

Пока Мокриц определялся, откуда начать поиски Дика, показалась Эмили Король в красивом белом платье и резво проскакала по участку в направлении священного сарая, как будто не замечая повсеместной сажи и мазута. Впрочем, подумал Мокриц, она выросла на другом предприятии своего дяди, по сравнению с которым железная дорога была благоуханным садом. И вот она бежала вприпрыжку, и вот стояла Железная Ласточка, и вдруг Мокрица прошиб холодный пот, душа ушла в пятки, и он готов был кусать ногти, а девушка все приближалась к поезду в своем девственно-белом ситцевом платьице.

Мокриц молниеносно бросился к Эмили, но девушка уже поравнялась с Железной Ласточкой. Он посмотрел на Дика, чье лицо приняло занятный сероватый оттенок, заметный даже под слоем сажи, и приготовился к худшему, как вдруг Эмили погладила паровоз и сказала:

– Привет, Ласточка, как поживаешь, красавица? – и, пока Мокриц смотрел на это разинув рот, Эмили достала платочек и начистила медную дощечку с именем Железной Ласточки, так что та заиграла на солнце. Пока Эмили нахваливала Железную Ласточку, Дик повернулся к Мокрицу и очень тихо произнес:

– Она бы ни за что. Только не Ласточка.

– Вот и славно, – отозвался Мокриц. – А между тем у тебя уже две дамы сердца, счастливчик.

Но внутренний голос говорил другое: «Ты ведь совсем не этого ожидал, правда, Мокриц фон Липвиг? О, маловерный», – и он услышал вздох пара.

Следующие два часа Мокриц провел за своим столом в конторе Гарри, чувствуя себя паровозом, который несется во весь опор, а мимо только успевает мелькать пейзаж. Время от времени приходил юнец с очередной кипой бумаг из очередной области владений Гарри Короля, и к вечеру Мокриц начал ловить себя на том, что впадает в транс, поначалу даже слегка приятный: он воображал себя в бледно-розовой дымке, и его это ничуть не пугало. Ничто его не волновало. И мало-помалу Мокриц фон Липвиг начал отключаться. Но стоило ему оказаться на грани забытья, как из вечернего полусвета на Мокрица выпрыгнул Из Сумерек Темноты, хотя вот откуда он выскочил, Мокриц никак не мог взять в толк.