Преступно счастливая - Галина Владимировна Романова

— Маша, привет. Я тебе писала. Просила позвонить. — И Милка замолчала.

— Я видела. Звоню. — И она замолчала тоже.

— Знаешь, чего просила-то?

— Нет.

— Мне это… Как бы помощь твоя нужна, Маш. — И подруга громко всхлипнула.

Спросила у больного здоровья, чуть не вырвалось у нее вместе с истеричным смешком. Она сама в полной, пардон, жопе! Ей бы тоже не мешало о помощи просить! Только у кого и какой именно помощи?

Кстати, а откуда у Милки ее телефон? Она же сменила номер.

— Я на работу тебе звонила, — призналась подруга. — Сказали, что ты уволилась по личным причинам. Намекали, что у тебя все просто отлично складывается. Что ты вроде замуж собралась за обеспеченного человека.

— Да уж не за слесаря автосервиса! — фыркнула Маша и со злостью прикусила губу.

Кто же, интересно, там такой осведомленный выдумщик?

— Зачем ты так, Маш? Сережа, он хороший, Маш.

— Ага! Чего же тогда тебя твой Сережа не выручает? Чего у меня помощи запросила, а?

Она аж повизгивала от бешенства. Сережа, стало быть, не обгадился за три года семейной жизни? По-прежнему у Милки в фаворитах.

— Он просто попал в беду.

— Да ну! Сережа и попал в беду?! Разве такое возможно?!

Честно? Ее неожиданно порадовало, что Милкино незатейливое счастьице оказалось со ржавчинкой. И даже чуточку, совсем немножечко сделалось ее жалко.

— Ладно, проехали, — буркнула Маша, услышав, что подруга расплакалась. — Рассказывай, что там у тебя?

Милка долго всхлипывала, сморкалась, просила не обижаться, что позвонила, потом наконец рассказала.

Оказывается, этот малограмотный лох Сережа полез в бизнес. То есть решил свою семью обеспечить таким образом, и это при своих-то куриных мозгах, заметьте! Разумеется, зарегистрировался как индивидуальный предприниматель, набрал кредитов под развитие. Даже начал как-то там развиваться. Арендовал помещение, набрал заказы. Начал работать. Бизнес стал приносить стабильный доход. Они купили квартиру, Милке шубу. А как же без шубы-то! Вот придурки! Поменяли машину. Причем не на что-нибудь, а на дорогой внедорожник. А как же! Статус и все такое! Он же — Серега-то — директор автосервиса, не простой слесарь.

— Все так хорошо складывалось, Маш, — пищала Милка в трубку. — И тут вдруг, как гром среди ясного неба…

Явились кредиторы из банка. Да не одни, а в компании с налоговой инспекцией. И понеслось!

— Оказалось, Сережа почти не погашал кредитов. Платил проценты и все. Еще как-то скрывал доходность, подделывал отчетность и… И у нас все отобрали, Маш! И машину, и квартиру, и все, что в ней, и бизнес, разумеется.

— Красавчик! — фыркнула Маша, развалившись в кресле у широкого окна и задрав ноги в тапках на горячую батарею. — А ты-то что, курица?! Ты-то что, совершенно не вникала в его дела?!

— Он говорил мне всегда… Говорил, что… Я все решу, дорогая!

Это была любимая Милкина фраза из любимого ею сериала. И Машка не сдержалась, заржала в полное горло. А подруга тут же в голос зарыдала.

Машу проняло.

— Ладно, не реви ты так. Все наладится, — не совсем уверенно пообещала она. — От меня-то что хочешь? Чем я могу помочь?

— Понимаешь, Маш… — Подруга замялась. — Сережа, он… Он ведь не только в банке деньги брал. Но еще у кого-то. Просто у людей.

— Ага! — Маша резко сбросила ноги с батареи, села прямо. — Погоди, угадаю! Твоего придурка поставили на счетчик?

— Да, — еле выдавила сквозь слезы Мила. — Я уже заняла, где только можно. Зарплату выпросила на полгода вперед. Но… Но все равно не хватает. А они ждать не хотят! И там каждый день просрочки — это деньги.

— Ясное дело! Ребята с серьезными намерениями!

Маша покачала головой. Она ожидала от Сереги всякого в их с Милой семейной жизни. И запойных выходных, и нищенского, жалкого существования с денежными крохами от зарплаты до зарплаты. Но чтобы так…

— У них очень серьезные намерения, Маша. Очень! — Подруга даже осипла от горя. — Они угрожают нашей дочери. Говорят, что похитят ее, Маша! Я этого не переживу!..

И она еще громче зарыдала. Маша поморщилась и отодвинула телефон от уха. Тут же глянула на свой плоский пока живот. Там ведь тоже кто-то растет уже. Дочь или сын. И он, родившись, потребует любви. А способна ли она так любить, как Мила? Способна ли так убиваться, переживать?

Вопрос…

— Помоги мне! Помоги, пожалуйста! Мне больше негде взять денег. Завтра последний срок. Они завтра придут за деньгами!

— Сколько?

— Что?! — Мила икнула от неожиданности и притихла.

— Сколько тебе не хватает, чтобы расплатиться с долгом? — сухо и по-деловому спросила Маша.

У нее деньги были. Она не такая курица, как ее подруга, всегда имела заначку. Откладывала, вкладывала пару раз. Удалось подняться. Поделила сумму пополам. Одну половину снова вложила. Вторую в банк на депозит. Снова удачно. И снова по отработанной схеме. Осторожно, без лишнего риска. И дома держала приличную сумму. Так, на всякий случай. Всегда помнила, что нельзя держать все яйца в одной корзине.

Она не дура. Она расчетлива и умна. Только вот с личными делами попала, так попала.

— Так сколько, Мила, денег тебе нужно? — повторила она со вздохом, потому что Мила затихла.

— Три тысячи… — тихонько ахнув, выговорила подруга. — Долларов, Маш!

— Ясно, что не рублей. Ладно, дам я тебе денег. Только расписку возьму, так и знай! Через год вернешь, поняла?

— Господи-и-и, Ма-аша-а-а… — громко застонала Мила. — Я за тебя свечи всем угодникам поставлю! Ты! Ты самая лучшая! Я за тебя в храме службу закажу!

— Побереги деньги, малыш. Они тебе еще пригодятся. Жду тебя у себя через час. Опоздаешь, сама виновата.

— Не опоздаю, — пошевелила Мила носиком. — Я уже у тебя во дворе, подруга. Так что открывай…

Утро не время для смерти, понял он, рассматривая восход солнца с балкона. Слишком агрессивен зарождающийся свет. Слишком ярко. Через какое-то время день заполнится звуками. Их будет очень много. В многообразии шума невозможно уловить слабое дыхание смерти. Слишком громко.

Он недовольно поморщился, осмотрел балкон. Очень пыльно. Цементная пыль, песок, белый налет штукатурной смеси. Можно наследить, да еще как. Если сюда явится новичок или грубиян, то наследит непременно. Он же…

Он же ходит тихо, аккуратно, не оставляя следов, как сама смерть, которую он выбрал себе в помощники.

Сравнение ему неожиданно понравилось, и он стал жутко горд собой. Даже в груди с левой стороны что-то сладко екнуло и заныло.