Яфет - Юрий Никитин

Он подошел к окну и, глядя в занимающийся на востоке рассвет, произнес:

– После ухода Ратибора с дружинниками нас осталось мало. Но нас приперли к стенке, и выхода нет. Мы либо будем сражаться и прорубим себе и нашим детям дорогу в будущее. Либо наши кости растащат звери.

– Доброе решение, тцар, – сказал Соколиный Клюв одобрительно и погладил бороду. – Я с вами. Ежели столкнетесь с колдуном, без меня не обойтись.

– Когда выступаем? – прогудел Шатур. На лице бывалого воина заметно нетерпение, он сжимает и разжимает кулаки, словно руки так и чешутся дать кому-нибудь в морду. Просто так, от скуки. А если за дело, так и вообще убить.

– Один день на то, чтобы отобрать людей, – сказал Яфет сухо. – Я дам распоряжения тем, кто останется. Выберем лучших и двинемся на рассвете. А сейчас рекомендую поспать. Все дела лучше делать на свежую голову.

Он провел ладонью по свежевыбритому подбородку и щекам.

***

Когда все ушли, он поднялся на третий поверх терема, пересек коридор и аккуратно приоткрыл дверь. Стараясь не шуметь, осторожно прошел в светлицу.

На столе у окна горели лучины. Миштар лежала на широкой деревянной кровати у стены. Тцар подошел, чувствуя, как под ногами продавливается мягкая медвежья шкура.

Черные волосы единственной оставшеся жены разметались по подушке. Едва Яфет приблизился, молодая женщина открыла глаза и медленно села на кровати. Живот, что уже выпирает довольно сильно, лишил ее движения прежней легкости.

– Не хотел тебя разбудить, – сказал он с неловкостью.

Она улыбнулась.

– Ты всегда желанный гость, Яфет. Я тебе рада – ты так занят, что заходишь редко.

Тцар посмотрел на ее укрупнившийся живот, произнес:

– Ведь прошел от силы месяц. Почему он так вырос?

– Он был зачат тобой, светлый тцар, – сказала Миштар с улыбкой, – а, значит, в тебя и ростом, и силой. Он и растет не по дням, а по часам. Как будто не терпится выйти на белый свет и начать помогать отцу.

Миштар поднялась, подошла к Яфету. Под ночной сорочкой из шелка угадывается стройная фигура, грудь, что уже начала наливаться, широкие бедра, благодаря которым будет легче рожать. Женщина положила руки тцару на плечи, заглянула в глаза.

– Что случилось, Яфет? У меня недоброе предчувствие. Я никогда не могла похвататься чутьем, но теперь, когда во мне растет твой наследник, все чувства обострились, и я даже иногда вижу вещие сны.

– Ты уверена, что именно наследник?

Она улыбнулась.

– Почти уверена, что будет сын. Хотя, настолько крупный, что иногда кажется, будто их там двое.

Тцар снял с себя ее руки и прошелся по горнице, ощущая в груди пустоту и холод – к Миштар и к ребенку.

– Ночью на нас напали, – напомнил он, посмотрев на жену. – Сегодня я отберу лучших людей и на рассвете отправлюсь искать тех, кто поджег Златокору.

Лицо Миштар оскорбленно дернулось. Она отвела взор.

– Я бы предпочла городу другое название. Пусть и не в честь меня, но все же.

Яфет проигнорировал ее недовольство, сказал:

– Поход будет опасным, Миштар. Я…или мы все…можем сгинуть в лесу или в битве с врагом. Эти люди необычайно сильны и могут перекидываться волками.

Лицо тцарицы помрачнело еще больше. На миг она прикрыла глаза, ладонь положила под левую грудь, чувствуя, как сжалось сердце.

– Если я вдруг не вернусь, – продолжил он, – править народом станешь ты и наш сын. И тогда можешь называть город, как захочешь.

Он повернулся, чтобы уйти, но Миштар его остановила. Лицо ее сделалось мертвенно-бледным.

– Ты ведь меня совсем не любишь Яфет, – прошептала она горько. – Ни меня, ни моего сына. Ни капли. Когда появилась Златокора, ты просто забыл про меня и Милену. А она счастливая, что ушла с Ратибором.

Не говоря ни слова, Яфет вышел и притворил дверь.

Глава 24

Дождь начался внезапно и резко, хлынул с неба струями, которые вскоре превратились в потоки.

Яфет не заметил, как промок насквозь. С головы звучно стекают ручьи, но их журчание теряется в общем грохоте грома и шуме воды.

Рядом идет промокший насквозь Громострел. Борода настолько промокла, что вовсе обвисла, как и у Соколиного Клюва, что едет и озирается, прищурившись. Правая ладонь лежит на рукояти кистеня.

Яфет оглянулся на идущий с ними отряд в двадцать человек. Все крепкие, по манере держаться видно уверенных в себе воинов, что прошли великое множество сражений и битв.

– Это лучшие люди во всем войске, тцар! – в очередной раз заверил Шатур, глядя на Яфета снизу-вверх. – Мы с Малагантом отбирали лично. Не подведут. Костьми лягут, но выполнят, что прикажешь, хоть и красиво погибнут!

В просветах между листвой, что закрывает темное от туч небо, полыхают молнии, похожие на стрелы ослепительного бело-голубого огня.

Молния вспыхнула снова, по небу прокатился раскатистый гром.

– Мне не надо, чтоб гибли! – прокричал он Шатуру в ответ. – Мы должны выполнить, что запланировали, и вернуться в Златокору! Живыми!

– Как боги рассудят, – гаркнул военачальник, но потом сконфузился, вспомнив, что тцар богов не жалует, и отвернулся, спросив что-то у воина рядом.

Мутная стена дождя вокруг смешалась с деревьями, образуя серо-зеленую завесу. Под ногами хлюпает и чавкает грязь.

Полыхнула молния, с треском ударила поодаль. Дерево на дальнем конце поляны вспыхнуло. Тут же раздалось шипение, когда не успевшие разгореться угли стали гаснуть под дождем.

– Болото! – крикнул Малагант, указывая в просвет меж могучими дубами.

Громострел брезгливо смахнул с бороды воду, двинулся вперед. За ним Яфет и похожий на громадную мокрую курицу волхв.

Болото занимает все видимое пространство. Ближе к берегу тянется густой слой мха. Дальше, где уже сплошь темная вода, плавают широкие листья кувшинок, небольшие желтые цветы.

– Никогда такого не видел, – признался Шатур, – хотя видал-то я много чего. Выглядит, конечно… Конский зад и то привлекательнее.

– Дело вкуса, – сумрачно хохотнул Громострел. – Мне больше нравятся женские.

– Гиблое место, – заметил Соколиный Клюв со знающим видом. – Тут такие топи, что, если скроет с головой, утащит на три человеческих роста. А то и на все десять.

– Ты-то откуда знаешь? – спросил Яфет. Он настороженно оглядывает лежащую впереди темную гладь, что местами покрывают кочки и островки мха. – Неужто уже и здесь бывал?

– Я читал древние книги, – пояснил Соколиный Клюв. – Да и мной наставник Мудролюб рассказывал.

– Ох уж этот твой Мудроё…гм…Мудролюб, – проворчал Громострел, – все-то он знает. Большая мудрость дает большую печаль. Как ему только живется с таким грузом на душе?

– Он помер, – сказал