Три Царя - Игорь Маревский

Сырник. — Сколько ты под этим парусом ходишь? Кабачник рассказывал, что предыдущий был трусливым малым, но обратно в порт вернуться смог.

— Сколько людей, столько и мнений, — улыбнулся мужчина. — А вариантов одной истории еще больше.

— Значение лишь имеет всего одна, та, что настоящая, — произнес Балдур.

— Не могу не согласиться.

Они вновь слились чарками.

— Я уверен, потому что и сам слышал, кабачник вам жути нагнал, приукрасил так, что хоть в басни с ходу. Страшно было, но не так. Холодным потом меня прошибло, а я под парусом хожу, скажи, что с пеленок, но только ни волн, ни ураганов не было. Тишина как на кладбище и дымка серая над водой. Штиль полный стоял в тот день, даже певчий управление потерял. Видел я женщину, нет, не то, чтобы женщину, скорее силуэт или нечто похожее.

Подозрение Балдура подтверждались всё больше и больше о прошлом корабельщика. В отличии от холопов и многих зажиточных персон в том числе, он аккуратно подбирал слова, когда дело касалось важной информации. Он замечал, как мужчина всё чаще хмурится, словно копаясь в памяти пытаясь отыскать отчетливое изображение, чтобы передать всё до мелочей.

— Не верещала она и не кричала, лишь парила над водой как дух или как утопленница, да шептала, только я слов разобрать не мог. Со мной тогда было десять человек экипажа и гражданских двенадцать. В основном торговцы да женщины с детьми. Они как увидели её, за головы похватались и носиться стали, как крысы по палубе.

— Дух? Утопленница? — перенял инициативу разговора Сырник. — Существуют истории и даже записи, как дев насильно топили, а затем они становились призраками озер и морей. Заманивали моряков в штиль, и они помирали от жажды и голода, постепенно сходя с ума. Иногда позволяли вернуться, но только лишь тогда, как мужики совсем с ума сходили. Месть своего рода или жестокая игра.

— Быть может, но мы пробыли там недолго. — Продолжил корабельщик.

— Да? Как вернулись раз штиль стоял, да певчий приливы не подчинял?

— Отпустила она нас, но прежде певчий несуразицу какую-то шептал, а затем привязал бочку к шее и за борт. Я хотел нырнуть за ним, да парализовало как ребенка, до сих пор чувство не могу забыть.

— Значит проклятье есть и нет его одновременно, — Сырник спрыгнул с плеча Балдура и сел на стол. Корабельщик угостил и его водой.

— Если это утопленница, то паршиво дело, среди нас нет тех, кто на их языке говорить умеет, и уж тем более расколдовать может. Единственное, что можем это амулетов и рун заготовить, но вряд ли они сработают. — Стервятник вновь бросил взгляд на щит и булатный меч. — Только вот одно «но» не складывается история.

— О чем ты, Балдур?

— Кабачник говорил, что вы и раньше дары преподносили.

— Да, всегда через певчего, он ритуал проводил и вопросов много не задавал. — Отрезал мужчина.

— Именно, только ты говоришь, что впервые её увидел несколько месяцев назад, и с тех пор ни судно, ни дары не покидали берега.

Корабельщик вновь улыбнулся:

— Разные варианты одной истории. Холопам не нужно видеть монстра, чтобы его боятся.

— Так как было всё на самом деле?

Корабельщик почесал бороду, опуская глаза, а затем ответил:

— Единственное что могу сказать, раньше было всё хорошо, а сейчас госпо… Балдур, всё очень хреново.

Он осмотрел своё жилище, и на его лице появились легкие лучики тоски. Мужчина явно скучал по былой жизни, хоть и не хотел это признавать открыто.

Секреты да некоторые раны лучше не теребить, иначе они раскроются кровавым лотосом агонии и боли. Балдур понимал, он понимал, как никто другой, что может значить всего одна рана, оставленная на дряхлой плоти или на бессмертном разуме. Ему было приятно пообщаться с корабельщиком. Их беседа была легкой и непринужденной, словно два старых приятеля собрались после долгого расставания. Ему хотелось посидеть и поговорить еще, но в тот момент, ему пришлось признать и произнести.

— Это ничего нам не даст. Значит озеро не перейти без певчего. — Заключил Балдур.

— Так.

— И даже если веслами грести, ты не пойдешь без него? — Решил поинтересоваться человеку.

— К сожалению, так.

— А на обход мы потратим несколько недель.

— Месяц, не меньше, — добавил корабельщик, почесывая бороду. — Вокруг Янтарного сопки да скалы, и опасные территории.

— Опасные, — подтвердил Балдур. — Особенно для нас.

— Как раз наоборот, — Сырник запрыгнул на плечо Балдура, оплетая хвостом его шею, и указал на выход.

— Сырник, обойти не получится, я уже…

— А? — вырвался из своих мыслей аури. — Не обойти, как раз наоборот, что это нам ничего не дало. Скажи нам, корабельщик, если певчего в чувства приведем, ты пойдешь под парусом со сборщиком и его отрядом?

— Сочту за честь, — не колеблясь ни секунды, ответил тот.

— Тогда жди, спасибо тебе за воду и рассказ. Балдур, нам срочно нужно найти Миру и Дэйну.

Балдур поморщился. — Мы не будем расколдовывать утопленницу, мы не…

— Помолчи, Балдур, никто и не собирался.

Глава 16

16

Облако в форме испуганного зайчика пробежало над избой, скрываясь от зловонного преследования. Очередной день прошел незаметно для обитателя этих земель. Семирод, как обычно, упаковал дары природы, что можно раздобыть на болоте и его окрестностях, и прихватив с собой березовый посох, вышел наружу.

Многие отшельники, волхвы и другие обитатели земель Лика, предпочитавшие уединение, часто торговали с близлежащими деревнями, для этого они обычно использовали пони или особо крепкие масти лошадей, но при этом, хоть Семирод и был слишком стар, чтобы носить мясо, яйца, хлеб и прочую провизию на себе, но все же от животного отказывался. Ночью было слишком опасно и несмотря на то, что местные звери уважали старца, бывало, что и к его избе наведывались хищники. В свое время он потерял двух прекрасных коней и зарекся: лучше помереть самому, нежели добровольно оставить животное на съедение волкам. Старик пользовался самодельными санями, которые прекрасно показали себя в болотной местности. Он закруглил каркас на боках и оббил выдубленной кожей. Также по краям он развешивал сильные травы,