Золотой лук. Книга первая. Если герой приходит - Генри Лайон Олди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я, Гермий, сын Зевса и Майи Плеяды, беру тебя, Гиппоной, приемный сын Главка и Эвримеды, под свое покровительство. Хочешь о чем-то попросить?
– Подари моему отцу сына, – парень вскочил. Глаза его сияли. – Настоящего сына, родного! Ты же можешь, да?
И взгляд угас, когда прозвучало:
– Нет. Я обещал покровительство тебе, а не твоему отцу. Главк умрет бездетным. Это решил не я, не мне и отменять.
– Тогда, – мальчишка вздохнул, – сделай хотя бы так, чтобы меня не выпороли. Вернусь, точно выпорют.
– За что?
– За отсутствие. Скажут: опять сбежал, дайте сюда вожжи…
Гермий взял кусок сыра.
– Не бойся, – пообещал он. – Никто и не заметит, что тебя не было. Бог я или кто?
Парень задумался.
– Бог, – согласился мелкий паршивец. – Может, и не заметят.
Всю жизнь меня сопровождали они: кони, боги, чудовища.
Притворялись, морочили: конь делался чудовищем, бог – конем. Переплетались так, что не разберешь, где кто. Случалось, я смотрел на людей, а видел все равно их: богов, коней, чудовищ. В каждом человеке столько понамешано!
Нужно было состариться, чтобы научиться другому искусству. Смотришь на бога или чудовище, а видишь человека. Ничего, приспособился. Вот с конями у меня это не всегда получалось. У иной лошади норов – словно в ее брюхе отряд воинов сидит!
А я смотрю: конь. Конь и все, без примесей.
– Где находится дворец Посейдона?
– На морском дне близ города Эги.
– В какой области?
– В Ахайе. На севере Пелопоннеса.
– С каких ремесел живет Эфира?
– Кузнечное ремесло. Бронза.
– Еще!
– Кожа. Ткани.
– Еще!
– Бронза. Нет, я уже говорил…
– Гиппоной! Балбес, тебе тринадцать лет! Какие ремесла кормят нас?
– Виноделие?
– Идиот[73]! Откуда на Истме виноград? Еще раз, где дворец Посейдона?
– Близ города Эги.
– На какой реке стоят Эги?
– На Кратисе. Между Бурой и Эгейрой.
– На каком берегу Кратиса?
– На левом.
– Почему?
– Правый низок. Он часто затопляется.
– Что делают ремесленники Эфиры?
– Ткани?
– Керамику, безмозглая твоя голова! Керамику и черепицу.
– Ага, черепицу.
– За что берется пошлина?
– За проезд по дорогам. За стоянку в портах.
– Еще!
– За во́лок кораблей.
– Как осуществляется волок?
– По мощеной дороге. Поверх камня кладут дощатый настил…
– Чем смазываются доски?
– Маслом, наставник?
– Нет, он меня прикончит! Жиром, балбес! Жиром!
– Жиром, ну конечно! Я помнил, просто забыл.
– За что ханаанские купцы платят двойную цену?
– За шлюх, наставник?
– За пользование общественными банями! В каком облике Посейдон возлег с Арной из Беотии?
– В облике быка.
– С Меланфией Черной?
– В облике дельфина.
– С Ифимедеей Пилосской?
– В облике речного бога.
– Как следует обустроить торговые ряды?
– Поставить лавки. Замостить окрестные дороги.
– Еще?
– Послать глашатаев по городу?
– Вымостки между лавками! Крытые вымостки! Тринадцать лет! Боги, что из него вырастет к двадцати? Это не урок, это козлиная песня[74]! В каком облике Посейдон возлег с великой богиней Деметрой?
– В облике коня. Не возлег, а покрыл.
– Кто у них родился?
– Конь, кто же еще? Говорящий. Болтал без умолку, ржал над хозяевами.
– С Феофаной-фракиянкой?
– В облике барана.
– Кто у них родился?
– Баран. С золотым руном.
– Имя барана?
– Крий.
– Ты, баран! Почему ты знаешь о Посейдоне все – и ничего не смыслишь в жизни родного города? Собрался в жрецы?! Достанься тебе в наследство золотое руно, ты обдерешь с него последние шерстинки… Где расположен Олимп?
– В Этолии?
– В Фессалии. Боги, милостивые боги, оглянитесь на него…
– Наставник! А правда, что к источнику Пирена по ночам прилетает Пегас?
– Охломон! Нет, ты не человек. Ты лошадь…
– Гони! Давай, Гиппоной!
– Хай! Хай!
Пара гнедых шла ходко. А стоило мне прикрикнуть, да еще «пустить волну» поводьями, так у коней будто крылья выросли. Волну я сам изобрел. Значит, так, учитесь: встряхиваем вожжи, будто капли воды с пальцев сбрасываем, и ремни идут волной над лошадиными спинами. Видели морскую воду над рифами? В хороший ветер? Запоминайте: поводья коней не подхлестывают, просто воздухом обдают. Шелест, а в конце – мягкий щелчок. Шлепок? Ну, может, и шлепок. Мокрый такой, как прибой в скалы ударил.
Лошади сразу быстрее идут. Вроде они ладья, подхватило их.
Нет, второй раз не покажу. Учитесь, бестолочи, не учитесь – это только у меня выходит. Пошлины? Вымостки? Керамика?! Вы с колесницей управьтесь, тогда поглядим. Кто ни пробовал – или волна в пену разбивается, или лошади фыркают, ржут. Бывает, что и вовсе останавливаются.
Делиад оглянулся через плечо. Засмеялся: отстали, да? Я тоже покосился назад. Здоровяк Исидор и не думал нахлестывать свою упряжку, чтобы нас догнать. Верзила Каллимах привстал – зачем? он и так торчит, что твоя мачта над кораблем! – крикнул нам что-то. Небось, велел коней придержать.
Ага, как же! Тащитесь сонной черепахой? Ваше дело.
– Давай, Гиппоной!
– Хай! Хай!
Сказать по правде, Исидор не догнал бы нас, даже если бы захотел. Перевернулся бы и шею сломал: себе и Каллимаху. Это у нас колесница, а почему? Мы – сыновья басилея. У Исидора телега: грузовая, двухколесная. И запряжены в нее не лошади, а мулы. Колеса цельные, поверх крест набит – тут не до гонок! Скрипу больше, чем скорости. Отцовы люди везли табунщикам припасы: муку, вино, соль. Еще всякое по мелочи, чего не добыть на выпасах или в лесу.
