Пальмы в снегу - Лус Габас

– Та женщина постоянно на нас смотрит, – сказала она.

– Неудивительно, – раздраженно бросила Мелания. – Еще немного, и из-за тебя нас всех арестуют.

– Это почему?

Мелания была резкой и не упускала шанса придраться к девушке. Кларенс взглянула на Лаа, и тот едва заметно кивнул.

– Будь осторожна, Кларенс, – предупредил он дружелюбно. – Здесь дела идут совсем не так, как в Штатах или в Испании.

– Любой может обвинить тебя в оппозиции режиму, – добавил Томас тихо. – Любой.

Девушка глубоко вздохнула: она и правда забыла, где находится.

– Простите, – извинилась она.

Кёпе встал и отправился за очередной порцией популярного местного пива «33», а когда вернулся, сообщил:

– Можете успокоиться. Знаете, кто та женщина?

Томас и Инико обменялись хитрыми взглядами и усмехнулись.

– Да, это именно она!

– Вы ее знаете? – поинтересовалась девушка.

– Кто же не знает Маму Сад! – закатил глаза Томас.

– О нет! – Лаа прищурился. – Но она здорово сдала с тех пор, как я видел ее последний раз!

– Я думала, она не выходит из своего дома, – заметила Мелания.

– А я думала, она померла, – хихикнула Риека.

Кларенс снедало любопытство, и Лаа пояснил:

– Эта женщина – как сейба. Она, наверное, была здесь всегда, по крайней мере, с нашего детства в колониальные времена. Местная легенда гласит, что она работала… своим телом. Когда-то она была так красива, что из-за нее тут все передрались. Заработала кучу денег и вложила сперва в один клуб, потом – в другой. Кажется, в городе не осталось злачных мест, которыми бы она не владела.

Он сделала большой глоток пива, а Томас продолжил:

– Как она зарабатывала при Масиасе – великая тайна. Говорят, только она одна знала, как угодить вкусам важных персон. Подсылал к ним лучших девочек…

– А что за парень с ней? – спросила Кларенс.

– Ее сын. Он управляет бизнесом, – пояснил Кёпе.

– Похоже, он мулат, – Кларенс не сводила взгляда с пары.

– Это так, – Риека наклонилась вперед, и ее тон стал заговорщицким. – Говорят, что она влюбилась в белого парня, который работал на плантации. Забеременела, и он ее бросил… – Кларенс покраснела и закашлялась, Риека услужливо похлопала ее по спине. – С тех пор она не желала иметь детей.

– Я бы хотела дюжину, – заявила Мелания мечтательно. – А Маме Сад единственный сын ежедневно напоминает о своем трусливом отце.

Сердце Кларенс забилось чаще. Она готова была встать и подойти к столику, чтобы увидеть лицо парня. Уж не Фернандо ли его имя?.. Что за глупость! Риека права: такую историю могут рассказать многие женщины. К тому же она заметила, как Лаа нахмурился. Он был один в компании с относительно светлой кожей.

Лаа извинился и пошел в уборную, а Кларенс снова бросила взгляд на дальний столик.

– Если вы не считаете ее опасной, почему она постоянно на нас смотрит?

– Это она на тебя смотрит, – хитро усмехнулся Инико. – Может, хочет предложить тебе работу. У Мамы Сад глаз наметан…

– Ха! – Кларенс покраснела и пригладила прическу. – Приму за комплимент.

Все рассмеялись, только Мелания скривилась.

– А вы знаете, как зовут ее сына? – спросила Кларенс, и тут же пожалела, что задала этот вопрос.

– А зачем тебе его имя? – поинтересовалась Мелания, прижимаясь к Инико. – Ах, ну да, конечно! Он же бизнесмен! – Снова раздались смешки, а она продолжила: – Что же, что же, белая женщина придаст ему веса в обществе. Хотя сомневаюсь, что белые женщины такие же страстные, как мы.

Кларенс в ответ припечатала ее взглядом, Томас, Инико и Кёпе спрятали улыбки за бутылками, а Риека велела соседке заткнуться.

– Кларенс интересуется именами детей, родившихся в колониальный период, – объяснил Инико, приобняв Меланию за талию. – Это ей нужно для научной работы.

Кларенс бросила на него удивленный взгляд – похоже, он проявляет к ней больше интереса, чем она думала. Мелания пожала плечами, придвинулась ближе к парню, и девушка ощутила укол ревности.

«Еще немного – и ты на него взгромоздишься», – подумала она.

– Слушай, давай я тебе помогу, – предложил Томас. – Доставай свою тетрадку, я же знаю, ты везде ее с собой носишь!

Томас принялся записывать имена, тетрадка пошла по кругу. А Кларенс тем временем пыталась понять причину раздражения. Что это было? Ревность? Она ревнует к Мелании сильного черного мужчину, вечно замкнутого, но раскрывающегося в танце? Глупости, какие! Но почему же она постоянно следит за тем, отвечает ли Инико на знаки внимания со стороны Мелании? Кажется, нет… Инико не из тех, кто открыто демонстрирует свои чувства… но раз он не отстранился от девушки, значит, ему хорошо с ней. Мелания была привлекательна, она была буби и жила на острове. Идеальное сочетание! Кларенс подавила вздох.

– Когда опубликуешь свою работу, – сказал Кёпе, возвращая тетрадку, – пришли нам экземпляры.

Кларенс просмотрела записи: за несколько минут ей накидали с сотню имен. Ей было очень стыдно, что она ввела друзей в заблуждение. То есть это была не совсем ложь, но она не собиралась писать ни статью, ни тем более книгу: она всего лишь мечтала найти того самого Фернандо.

Вернулся Лаа.

– Пойдем куда-нибудь еще? – предложил он. – Как насчет нашего любимого клуба?

– Но ты же не любишь танцевать! – засмеялась Кларенс, собираясь подняться, но тут заметила, что Мама Сад с сыном направляются в их сторону. В сравнении с полной матерью парень казался костлявым. И она смогла наконец увидеть его лицо, ведь он сидел к ней спиной. У него были темные миндалевидные глаза, ямочка на подбородке, тонкий нос и тонкие губы. Внешность показалась холодной и отталкивающей.

– Белая девушка разочарована? – Мулат смотрел на нее в упор. – Не нравится то, что она видит?

– Нет, простите. Я… – начала было она, но кто-то взял ее под локоть, и она услышала голос Инико:

– Идем, Кларенс.

– Эй, буби, приструни свою подружку! – бросил мулат пренебрежительно. – Я не люблю, когда на меня так пялятся.

Инико напрягся, а Мама Сад сурово обратилась к сыну:

– Не распаляйся!

Она взглянула на Кларенс, издала резкий, гортанный звук, и направилась к ней. Подняла руку и провела линию от лба до подбородка девушки, не касаясь лица. Кларенс испуганно попятилась, и Инико потянул к ее дверям.

– Постой! – пробубнила Мама Сад беззубым ртом. – Я тебя не обижу.

Девушка остановилась; толстуха, не спуская с нее взгляда, бормотала что-то невнятное, наконец покачала головой.