Диана Де Пуатье - Иван Клулас

Итак, даже вдали от королевства польстить герцогине де Валентинуа считалось хорошим политическим ходом. Но и во Франции не было недостатка в предлогах воздать ей почести. В середине июня 1549 года предполагалось отметить торжественное вступление короля в Париж. Но сначала, как это предусматривалось традицией, надлежало устроить миропомазание и коронацию королевы, чтобы она могла вслед за своим супругом предстать перед жителями столицы со всеми атрибутами власти[360].

Генрих II и Екатерина отправились в Сен-Дени 8 июня, где королевскую чету принимал старый кардинал Луи Бурбон. На Троицу, в воскресенье 9-го числа, король исцелял золотушных в пределах аббатства. Неф главной церкви был великолепно расписан Филибером де Л’Ормом. В его середине 19 ступенек вели к возвышению, где расставили скамьи, а на самой вершине на платформе под балдахином установили трон для королевы. Трибуны были затянуты золотистым кастором, а балдахин и трон — голубовато-зеленым бархатом, усыпанным золотыми лилиями, ступени — алым бархатом с вышитыми на нем инициалами королевы, балюстрады — золотой и серебряной тканью.

Ближе к хорам над королевскими усыпальницами высились другие трибуны. Специальная эстрада предназначалась для дам, которым надлежало подавать во время мессы Святые Дары — вино, хлеб и серебро. Особая ложа с окнами, прикрытыми плетенкой из ивовых побегов, была обустроена так, чтобы позволить Генриху II наблюдать за церемонией незаметно для присутствующих: внутри этот маленький павильон украсили богатыми коврами и гобеленами, а снаружи — серебряной тканью и алым бархатом, на котором выделялись вытканные золотом и увенчанные короной инициалы Екатерины Медичи. Эта помпезная мизансцена имела целью почтить королеву и придворных дам, ибо церемония была поистине их праздником.

В первые послерассветные часы 10 июня Екатерина Медичи облачилась у себя в апартаментах в одеяния, приличествующие столь пышному ритуалу — впоследствии королева распорядится, чтобы именно такой ее представили на парадном ложе над гробницей: в горностаевой накидке, в сверкающем брильянтами, рубинами, изумрудами и жемчугом корсаже, широкой юбке и длинной королевской мантии из сине-зеленого бархата, усыпанной золотыми королевскими лилиями.

В 11 часов молодые кардиналы Шарль Вандомский и Шарль де Гиз в сопровождении блестящего кортежа принцев и принцесс отправились за королевой в аббатство, дабы проводить ее в церковь. Коннетабль де Монморанси открывал шествие, помахивая изукрашенным золотом жезлом великого мажордома. По обе стороны от королевы шли кардиналы. Два принца крови, герцог Вандомский и граф д’ Энгьен, поддерживали углы мантии. Две герцогини де Монпансье, «старшая и молодая», и принцесса де Ла Рош-сюр-Ион несли шлейф платья. Сразу за ними шествовала сестра короля Маргарита, затем — вдовствующие герцогини Вандомская, д’Эстутвиль и де Сен-Поль, потом — герцогини де Гиз и де Невер. В третьем ряду — Диана, герцогиня де Валентинуа, вместе с Анной д’Омаль. Виконт де Тюренн поддерживал шлейф плаща герцогини д’Омаль, а младший сын коннетабля де Монморанси Анри де Данвиль — шлейф плаща Дианы. Следующий ряд составляли супруга коннетабля и «Мадемуазель», Диана Французская, которой к тому времени исполнилось 11 лет. Последний ряд принцесс замыкали мадемуазель де Немур и маркиза де Майенн, то есть не кто иная, как Луиза де Брезе, дочь Дианы и супруга Клода де Гиза. Головы дам украшали герцогские и графские короны. На всех — плащи из сине-зеленого бархата, горностаевые накидки и множество драгоценных камней. Но Диана, как и вдовствующие герцогини, выделялась на общем фоне скромностью наряда «без каких-либо прикрас». Ее старшая дочь Франсуаза де Брезе, супруга маршала де Ла Марка, замыкала кортеж принцесс, как первая фрейлина королевы. Она была одета с особой роскошью, так как готовилась сыграть в предстоящей церемонии важную роль.

Королева взошла на хоры и преклонила колени перед главным алтарем. Кардинал Луи Бурбон, сопровождаемый архиепископом Вьенским и 22 епископами, поднес к ее губам реликварий. Екатерина заняла трон, а принцессы уселись на скамьи по обе стороны от нее: Диана и ее дочь маркиза де Майенн — на вершине возвышения справа от королевы, маленькая Диана Французская — слева, супруга маршала де Ла Марка — перед королевским троном. После молитвы королева вновь опустилась на колени у главного алтаря. Кардинал Бурбон нанес священное миро на ее лоб и грудь, а затем передал кольцо, скипетр и десницу правосудия, а далее вместе с герцогом Вандомским и графом д’Энгьеном вознес над ее головой большую королевскую корону. Поскольку ритуальная корона слишком тяжела, ее заменили более легкой, «сплошь покрытой брильянтами, рубинами и жемчугом величайшей цены и прелести». Принцы крови опять подвели королеву к трону, а юный принц де Конде, Людовик Вандомский, положил большую королевскую корону на скамеечку, поставленную перед супругой маршала де Ла Марка.

Кардинал Бурбон и помогавшие ему четверо епископов начали торжественную мессу. Мадам де Ла Марк передала «Мадемуазель» часослов королевы, а супруге коннетабля — молитвенник, и те поднесли их Екатерине. После «Credo»[361] на возвышение поднялись три дамы со Святыми Дарами: это — супруга маршала де Сент-Андре, дочь верного итальянского союзника Франции графа Галеоццо Пико де Ла Мирандола и графиня де Сент-Эньян. Мадам де Ла Марк встретила их под королевским балдахином, дабы руководить вручением даров: супруга маршала де Сент-Андре передала позолоченный хлеб герцогине де Гиз, а посеребренный — молодой герцогине Неверской; Сильвия Пико вручила сосуд вина герцогине д’Омаль, а графиня де Сент-Эньян протянула свечу из девственного воска с прикрепленными к ней 13 золотыми монетами герцогине де Валентинуа. Четыре дамы окружили Екатерину, и все вместе они прошествовали к столику у главного алтаря, дабы возложить дары.

Эта часть церемонии — единственный момент во время мессы, когда дамы выполняют квазилитургические обязанности. Их избрание, как и выбор пэров при коронации короля, — знак высочайшей милости. Диана де Пуатье, оказавшаяся в числе счастливых, удостоилась тем более высокой чести, что рядом с ней стояли две дочери, тоже вознесенные на самую вершину аристократической иерархии, к самому трону королевы. Таким образом, миропомазание Екатерины Медичи стало и триумфом Дианы. С притворной скромностью герцогиня де Валентинуа в элегантных черно-белых одеждах — цветах ее вдовства, но также и цветах короля — величаво плыла к главному алтарю, с хорошо продуманной медлительностью мимо ложи с зашторенными окнами, откуда, как ей было известно, наблюдал король. После финального благословения кортеж вновь собрался за спиной коннетабля и вернулся в аббатство. Один из герольдов-щитоносцев воскликнул: «Щедрость!», а казначей королевы начал швырять в сторону толпы, собравшейся в нефе, золотые и серебряные монеты.