Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии - Ирина Анатольевна Мироненко

оценки, даваемые данным направлениям в работах Выготского и Юревича, с одной стороны, сходны, с другой – разительно отличаются. Так, практическая психология в книге Выготского тесно связана с естественно-научным направлением, а у Юревича оказывается ближе к гуманитарной парадигме. Сам Выготский себя относит к естественно-научному направлению, а Юревич определяет его как принадлежащего к гуманитарному.

Далее, А. В. Юревич цитирует шесть отличительных признаков гуманитарной парадигмы, противопоставляемой парадигме естественно-научной, приводимых в вышедшей в 1988 г. «Social Psychology of Knowledge» (Юревич, 20056, с. 148):

1) отказ от культа эмпирических методов;

2) признание научным не только верифицированного знания, подтвержденного «внесубъектным» эмпирическим опытом;

3) легализация интуиции и здравого смысла исследователя;

4) возможность обобщений на основе частных случаев;

5) единство исследования и практического воздействия;

6) изучение целостной личности, включенной в «жизненный контекст».

Нельзя не увидеть, что образ естественно-научного направления здесь оказывается карикатурно искаженным. Сразу же возникает целая серия вопросов.

– Как быть с общепризнанной ориентированностью отечественной естественно-научной психологии на изучение целостной личности, включенной в «жизненный контекст»? Следует ли признать теорию сенсорно-перцептивной организации Б. Г. Ананьева, например, принадлежащей к гуманитарной парадигме?

– Разве нуждаются здравый смысл и интуиция исследователя в легализации в рамках естественно-научного направления, если они вполне легально используются и в самих естественных науках. Достаточно вспомнить известную историю открытия периодической таблицы Менделеевым, самоанализ математического творчества А. Пуанкаре и пр.

– Разве не используется широко в естественно-научном направлении возможность обобщений на основе частных случаев? Разве не стали классикой естественно-научного направления отечественные и зарубежные исследования развития детенышей обезьян, помещенных в условия, подобные создаваемым для человеческого ребенка, как и описания развития человеческих детей, выросших волею судьбы среди животных? Разве анализ частных случаев не является одним из ведущих методов нейропсихологии?

Неужели приписываемые здесь гуманитарной парадигме характеристики действительно несовместимы с той теорией и методологией, которая «еще недавно полностью доминировала в нашей психологии» (Юревич, 2005б, с. 147)? Сравним образ приведенной выше естественно-научной парадигмы (Bar-Tal, Kruglansky, 1988) с описанием отечественной школы в трудах ученых ИП РАН (Кольцова, 2002; Психологическая наука., 1997). В числе наиболее ярких и устойчивых традиций, сложившихся в отечественной психологии советского периода, В. А. Кольцова называет:

– высокую теоретичность и отсутствие позитивистских тенденций;

– единство теоретического и эмпирического уровня в структуре научного знания;

– целостный взгляд на психические явления, реализующийся в принципах комплексного и системного подходов.

Привязка парапсихологии к гуманитарному крылу, а не к естественно-научному в модели Юревича также не кажется бесспорной. Парапсихология во многом оперирует понятиями, заимствованными именно из наук естественных, выдвигает «естественно-научные» объяснения описываемых феноменов.

Поиск ответов на эти и другие вопросы позволяет обнаружить скрытые в отечественной психологии противостоящие друг другу силы, подобно тому как отклонения орбит небесных тел от расчетных могут свидетельствовать о существовании невидимой нами планеты.

Ключом к пониманию сложившихся в постсоветской России отношений между названными выше видами психологического познания может служить анализ места и роли психологической науки в современном российском обществе и порождаемых ситуацией взаимодействия с обществом проблем в развитии науки. Не следует забывать и о том, что идеи вырастают из мотивов и за идеалами стоят интересы. Процессы, происходящие в российской психологической науке, во многом определяются социальной реальностью, в которой эта наука существует, и отражают противоречивые интересы взаимодействующих в этом поле людей. Понимание сущности, причин и грядущих последствий происходящего размывания границ научного и ненаучного психологического познания в России невозможно без учета социального контекста развития науки.

Под этим углом зрения рассмотрим вопрос о взаимоотношении видов познания, которые выстраивает в модель-континуум А. В. Юревич: естественно-научная парадигма в психологии – гуманитарная парадигма – практическая психология – «поп-психология» – парапсихология.

Выготский сделал вывод о ведущем значении практики в развитии психологического кризиса начала ХХ в., и снова становится очевидной ключевая роль практики для понимания процессов развития теорий.

Наука обеспечивает и порождает специфический род человеческой практики – целенаправленное и опосредованное преобразование действительности. Опосредованное системой научных методов, принципов, законов и закономерностей, которые составляют существо и содержание науки, отвечают принципам детерминизма и кумулятивности, рациональности и верифицируемости, а также – главное – гарантированно обеспечивают результат. Если в отдельных случаях научные законы выступают как тенденции и имеют вероятностный характер, это не меняет сути дела, они остаются законами.

Именно развитие науки позволило человечеству за несколько тысяч лет многократно расширить ареал своего обитания, размножиться и стать доминирующим видом. О том, в какой мере мифологична идеализация «природных» способностей человека к выживанию и насколько человечество своим положением доминирующего вида на Земле действительно обязано науке как особой форме детерминистского, рационального, эмпирически проверяемого познания, можно судить, например, по следующим фактам. «Ускоренный рост численности населения начался примерно 8000 лет назад с развитием земледелия, благодаря которому стала возможной жизнь в городах. В нынешнюю фазу, характеризующуюся колоссальным ростом численности населения и освоением все новых районов, человечество вступило лишь в самое последнее время, с развитием индустриализации <…>. Общее число людей в эпоху неолита определяют примерно в 5 млн, а в период появления первых крупных городов – в 20–40 млн. Современному виду Homo sapiens потребовалось около 20000 лет, чтобы достичь численности 200 млн. (во времена Римской империи). В последующие 1500 лет (к 1600 г. н. э.) население земного шара возросло до 500 млн, спустя еще 200 лет – более чем удвоилось (около 1 млрд в 1800 г.)» (Харрисон и др., 1979, с. 582). В наши дни на земле проживает около 7 млрд человек.

Не стоит забывать и о колоссальном увеличении продолжительности жизни человека на протяжении последних нескольких поколений.

Авторы изданной Оксфордским университетом в 1977 г. монографии «Биология человека» отмечают: «Человек как биологическое существо добился решающего успеха лишь недавно, лишь в самое последнее время. Люди обычно забывают или недостаточно ясно представляют себе, насколько непрочным было их положение на Земле в первые тысячелетия их существования» (там же, с. 8).

Что же касается упреков в том, что обобщенные теоретические модели, которыми оперирует наука, ни в одном конкретном случае не исчерпывают всех сторон индивидуального своеобразия бытия объекта, то подобные упреки раздаются и применительно к таким с точки зрения стороннего наблюдателя «благополучным» в отношении собственной практики наукам, как физика. Так, обсуждается, в частности, вопрос о том, что преподавание физики в университетах следует перестроить, так как изучаемые теоретические модели, законы не имеют прямого отношения к действительности, напрямую не применяются в инженерной практике и потому трагически не вызывают интереса у современного студенчества, воспринимаются студентами как пустая схоластика. Тем не менее о схизисе в области инженерной практики говорить не приходится.

Везде, где речь идет о преобразовании объективной действительности, в том числе в деятельности человека (что прямо относится к предметной области психологии), наука