Целительница. Первое испытание - Наталья Бульба

– Понятно, – укоризненно качнул головой Кир и, подхватив на руки, вынес меня за линию сортировочной площадки.

Поставил на землю, придержав за плечи, когда качнуло.

– Жива? – лишь после этого участливо поинтересовался он.

Команду на отдых я осознала только теперь. Этого хватило, чтобы вся скопившаяся усталость тяжестью навалилась на плечи. Ноги обмякли, голова стала чугунной, а спина согнулась, отказываясь держаться прямо.

Показывать, до чего вымоталась, мне не хотелось, так что, задействовав собственное самолюбие, я все-таки выпрямилась и, стянув маску вниз, произнесла чистую правду:

– Не знаю.

Пока он хмурился – чем-то ему мой ответ не угодил, огляделась.

Дождь больше не расцвечивал красками защитный купол. Но там, где верхушки деревьев выходили за его границы, ветки раскачивались, поддаваясь порывам ветра. Да и небо было серым, давя висевшими прямо над нами облаками.

Представив, как с той стороны, наверное, зябко и влажно, невольно передернула плечами. Под куполом было уже довольно тепло. Даже слегка душновато.

А еще здесь сильно пахло дезинфицирующими средствами. И чем-то затхлым. Словно в непроветриваемом сыром подвале.

Потом взгляд зацепился за корпус общежития, рядом с которым продолжали суетиться бойцы экстренных служб, на сортировочную площадку, которую мы только что покинули…

Количество пострадавших на ней если и уменьшилось, то ненамного.

С другой стороны, хорошо, что не увеличилось.

Людмилу Викторовну я заметила, когда она подошла к нам уже вплотную. Оглядела, отметив каждого внимательным взглядом.

– Вы как? – По ее лицу трудно было понять, что она испытывала, глядя на нас, но в глазах ясно читалось участие.

– Трудно сказать, – поморщившись, первым отреагировал Петр.

– Вроде держимся, – поддержал его Кир.

Я только пожала плечами. То, что чувствовала, двумя словами не передать.

– А кто нам на смену? – удивила меня вопросом Анна.

Несмотря на полтора десятка нейтрализаций – работала Анна и с красными, увеличивая их шансы на выздоровление, выглядела она довольно бодро.

Вместо ответа Людмила Викторовна посмотрела нам за спину.

Мы дружно оглянулись.

– Полковые лекари, – опередил меня с репликой Кир.

Бежавшие к площадке парни были в полевой форме. Двигались легко, слитно, словно их было не семеро, а один.

Впрочем, и неудивительно. На плечевой нашивке две полоски. Второй курс…

Закончить мысль о том, что один из них кажется знакомым, я не успела.

– Сашка! – Игорь, а это оказался именно он, резко притормозил и бросился ко мне. Подскочив, обнял, прижал к себе. – Сашка…

И словно ничего не было. Ни того неприятного разговора в загородном имении Мещерских. Ни обиды. Ни выматывающих размышлений, когда я была то права, то не права.

Все ушло, оставив только осознание, что настоящее – оно именно здесь, где нет ни мещан, ни дворян, а есть только жизнь и смерть, для которых все равны.

И опять, словно то, о чем подумала, принадлежало не только мне.

– Я тебя никому… – чуть отстранив от себя, твердо, уперто глядя мне в глаза, начал Игорь.

– Курсант Валдаев! – грозно окликнули его, едва не разрушив то хрупкое, что нас связало.

Но я сберегла тонкую ниточку. Улыбнулась, дав понять, как мне дорого все, что он хотел бы, но не сумел сейчас сказать.

– Мне пора, – отступив, но продолжая удерживать меня за кончики пальцев, произнес он с такой же улыбкой. – Я приду. Как только…

– Про Илью не знаешь? – крикнула я, когда он уже развернулся.

– Он в порядке, – на мгновение оглянулся Игорь и побежал к своим.

Я смотрела ему вслед и не могла понять, как могла быть такой дурой, едва не потеряв то, что не успела толком и обрести.

И не важно, станет ли это больше чем просто дружба. Когда встречаешь людей, которые понимают и принимают тебя, сражаться за них стоит до конца.

– И что это сейчас было?! – вернул меня на землю Кир.

Я сначала дернулась – послышалось в его голосе что-то… неприятное, но тут же расслабилась, заметив, как довольно переглянулись братья.

– А вот это вас не касается, – вновь удивив меня, категорично заявила вдруг Анна. – Правда, Людмила Викторовна? – неожиданно стушевавшись, добавила она.

– Правда, Аня, – мягко улыбнувшись, поддержала ее Людмила Викторовна. – А теперь отдыхать. У вас два часа.

Палатки для отдыха целителей были установлены в глубине парка.

Душ, чистая форма, еда. Разносолов не было – гречневая каша, ягодный морс и на каждого по яблоку, но порция была большая. Достаточно, чтобы утолить голод.

– Спать или дойдем до штаба? – когда вышли из столовой, поинтересовался нашим мнением Петр.

Стоило бы выбрать первое – у нас оставалось еще полтора часа, но я предпочла второе:

– Штаб.

– Согласен, – поддержал меня Кир.

А вот Анна с ответом не торопилась. Посмотрела на спальные палатки, расположенные чуть в стороне от остальных, потом задумчиво свела брови к переносице.

Я уже хотела предложить ей остаться, но тут Анна кивнула и первой направилась в сторону стадиона, где разместился штаб и выставлялись модули мобильного госпиталя, о чем мы узнали в столовой.

Шли недолго. К самому штабу нас не пустили, остановили, как сказал Петр, на дальних подходах.

Впрочем, своей цели мы достигли. Как и те, кто толпился у большого экрана, висевшего на одном из служебных автомобилей.

Сводные данные, обновлявшиеся едва ли не ежесекундно.

Как символ человеческой подлости и человеческого же героизма.

Штабную машину стрелкового клуба пристроили в глухом конце стоянки у небольшой кафешки. Как раз между вторым и третьим рядами оцепления.

Можно было подъехать и ближе – допуски позволяли многое, но смысла в этом Андрей не видел. Как и в самом факте их нахождения здесь.

Если только прочувствовать атмосферу. Чтобы стать злее.

– Триста восемнадцать…

Сидевший у рабочего терминала оператор взгляда от экранов не отвел, но вздохнул. Тяжело. Многозначительно.

Фиксировавший погибших счетчик за последние полчаса серьезно замедлился, но вопрос, когда он наконец остановится, по-прежнему оставался открытым.

По последним данным в главном общежитии Московского Императорского университета находилось семь тысяч сто двадцать три человека. К этому моменту через сортировку прошло немногим более чем сорок процентов.