Вояж по-турецки - Анна Лерина

поспешно сбросив со стула в угол все наваленные и навешанные вещи, со всей возможной в данной ситуации галантностью предложил его мне.

Пока я садилась на стул, он снова запустил пальцы в свою шевелюру.

– Не знала, что вы носите очки, – поблагодарив хозяина номера, вслух отметила я.

– А, эти? – И мужчина сдёрнул с переносицы аксессуар в дорогой оправе. – Только когда читаю или работаю за компьютером. Просто так не ношу. Нет необходимости.

Я обратила внимание на раскрытый ноутбук, лежавший на кровати. Около него находился поднос с остатками ужина.

– Керем-бей посчитал, что я не представлю особой опасности, – засмеялся Виталик, проследив за моим взглядом, – если буду пользоваться своим рабочим компьютером. Чем-то же мне нужно было все эти дни заниматься. Вот, зато подчистил разом всё, на что на работе вечно не хватало времени.

– Судя по всему, вы здесь замечательно устроились, – с удовлетворением отметила я.

– Вообще супер! – по-мальчишески заявил Виталик. – Сто лет в тишине и покое не был. Здесь, вы только себе представьте, никто не дёргает, никуда не надо лететь, разруливать, спасать, поднимать, наказывать. А главное – никто тебе на разные лады не ноет.

Я подумала, что последнее относилось наверняка к очаровательной Валюше, но на удивление было сказано без тени показной бравады, прикрывающей обычно чисто мужскую досаду и сожаление.

Вместо этого Виталик блаженно потянулся, отчего его синяя футболка чуть задралась и над прозаичными серыми трениками обнажился намечавшийся живот.

– Давно в спортзале не был, – смущённо вздохнул мужчина, поправляя майку. – А тут кормят так, что полцентнера лишних домой на себе легко привезти можно.

– Согласна, – засмеялась я. – Тоже из-за этого волнуюсь. Шеф-повар здесь просто волшебник.

– Люба, вы по какому-то делу пришли? – внезапно спохватился Виталик.

Я была готова к этому вопросу. Пустые слова о желании оказать моральную поддержку малознакомому соотечественнику, на мой взгляд, звучали бы сейчас по-идиотски. Да ещё не ровен час вызвали бы подозрение в оскорбительном для любого нормального мужика чувстве жалости. Излишние же признаки женской, а по сути своей материнской заботы показывать не особенно хотелось, чтобы это не было расценено неверно. Как же сложно, оказывается, нам сейчас проявлять простое человеческое добро! В наши дни оно требует многослойной защитной упаковки.

– Господин Керем, – серьёзно сказала я, – доверил мне озвучить вам текущее положение дел, касающихся расследования.

– Вот как, – бросил куда-то в сторону стены Виталик, и, мне показалось, в его голосе отчётливо прозвучало разочарование.

– Зря вы так реагируете, – не удержалась я от замечания. – Между прочим, полиции удалось выяснить очень многое. И вы, надо сказать, перестаёте быть главным подозреваемым в этом деле.

Виталик махнул рукой:

– А я себя преступником ощутить пока толком и не успел. Керем-бей со мной вполне по-человечески обошёлся. Санаторный карантин какой-то организовал, а не содержание под стражей. Мне тут нравится, я, пожалуй, ещё с полгодика готов тут посидеть.

– Понимаю вас, – усмехнулась я. – Однако всё идёт к тому, что придётся скоро ваш карантин прекратить.

– Жаль, – вздохнул Виталик и зачем-то снова водрузил на нос очки.

– Ой, – показала я на его лицо, – ваш синяк. Он же, кажется, совсем прошёл. Так быстро?

– Да, как видите. – И он потрогал кожу под левым глазом. – Совсем чуть-чуть осталось, вот здесь, видите? Почти незаметно. Мне тут один полицейский мазь чудодейственную приволок. Хороший парень, дельный. Бабка его мазь эту делает вроде. Из каких-то там горных травок или что-то вроде того. После неё синяк как резинкой стёрли.

– Мне бы такую мазь, – вырвался у меня завистливый комментарий.

Мозг принялся подсчитывать и оценивать, сколько такой волшебной мази требуется в год на одного отдельно взятого активного ребёнка.

Мужик тотчас же полез в тумбочку за остатками мази. А я принялась озвучивать ему вкратце всё, что удалось узнать за последние несколько дней. Точнее, почти всё. Перечень передаваемых сведений и умозаключений был строго согласован мною с шефом полиции.

– Так это что же получается? – озадаченно проговорил Виталик, когда я закончила свой рассказ. – Там совсем рядом такое нехилое баблишко лежало в кэше?

– Типа того, – кивнула я.

– Эх, я дурак. Надо было и правда грохнуть этого певца. Жаль, не знал я.

Я опасливо покосилась на Виталия. Но он имел такой потешный вид, силясь изобразить гримасу злодея из мультфильма, что я немедленно прыснула со смеху. Однако в следующую же секунду мы оба осознали, над какой трагедией, по сути, потешаемся, и осеклись.

– Жаль артиста, на самом деле. Хотел мужик подзаработать, а получил, что получил. – Виталик пересел с кресла на кровать и захлопнул ноутбук.

– И мне очень жаль, – ответила я.

– Люба, из того, что вы мне рассказали, я могу сделать следующий вывод… – Виталик, пусть и одетый в мятую майку и тренировочные штаны, но с серьёзным выражением на лице, в очках и со скрещенными на груди руками сейчас был полной противоположностью того развесёлого перманентно пьяного отпускника, которого мы встретили в начале поездки.

– Очень интересно, слушаю вас, – сказала я.

– У меня теперь есть главное, – и он чуть заметно усмехнулся. – В том смысле, что сейчас полиции известно: я не был единственным посетителем злосчастной гримёрки после тех сербских женщин, тоже видевших певца живым. Меня же стали подозревать технически именно по этой причине. А теперь с появлением вашей улично-балконной видеозаписи моя кандидатура на роль убийцы турецких певцов стала уже не столь привлекательной и однозначной.

– Согласна, – поддержала я.

– Кроме того, я совершенно точно не брал у него никаких денег. Насколько я понял, там же надо было ещё семь кругов ада пройти, чтоб до этих денег добраться. Кучу всего открыть или, как это, вскрыть. Знать ещё об этих деньгах заранее надо было. В любом случае, у меня их наверняка искали и, естественно, не нашли. За пределы отеля я с тридцать первого декабря тоже не выходил, охрана это может подтвердить. Если вы не знаете, Люба, так я сейчас скажу. Я сам настоял на полицейском надзоре за собой. Как чувствовал: что-то в этой истории нечисто. А сейчас хотя бы будет подтверждение, что я лично после того убийства ничего из отеля не выносил. Сообщников в этом деле у меня тоже… в общем, трудно с этим мне было бы. Я в Турции гость нечастый. Разве что Валентину можно было бы заподозрить, так ведь в нашем с ней номере явно всё перетрясли. Короче говоря, Люба, вы меня своим рассказом совершенно успокоили. Даже если полиции не на кого будет повесить это преступление в ближайшее время, на меня теперь будет ой как проблематично. Спасибо вам.

Я была совершенно