Жизни, которые мы не прожили - Анурадха Рой

Я сейчас пребываю в некотором ошеломлении. Здесь есть старая гостевая книга – в этом месте побывала куча знаменитостей. Я порылась в ней и обнаружила дюжину имен, которые до этого встречались мне только в журналах. Даже Чарли Чаплина! Ноэл Коуард (английский драматург) приезжал к ВШ и оставил в книге посвященное ему стихотворение. Я приведу тебе маленький отрывок из него:

И так далее. Стихотворение было весьма точным, хоть и смешным. Заниматься единственным необходимым для ВШ делом – живописью – он ленится. У него всегда туго с деньгами, но он все равно отказывается от работы. Говорит нам, что скорее предпочтет сидеть под деревом и смотреть на птиц и листья или пересчитывать муравьев на подоконнике, чем попусту растрачивать жизнь у мольберта. Иногда это приводит Б в бешенство, иногда она находит это забавным, – все зависит от ее настроения.

Я же, напротив, уже вовсю корплю над холстом с такой непреклонной решимостью, какая в итоге губит всю мою работу, – картина выходит безжизненной, вымученной, заурядной – меня это крайне удручает, мне так хочется начать продавать и заработать достаточно, чтобы перевезти сюда Мышкина, да поскорее. Хочу, чтобы это случилось завтра! Прямо сейчас! Я бы разрисовывала дома, или автобусы, или вывески, если бы за это платили. Чувствую острое желание действовать безотлагательно – словно у меня есть отрезок времени лишь в один год или несколько месяцев, за который нужно успеть потрудиться, заработать денег и привезти его, а потом волшебные ворота закроются. Все это чепуха, конечно.

В обмен на кров и стол (хоть предложить я могу всего ничего) помогаю ВШ в кое-каких делах, с которыми раньше управлялся его двоюродный брат Конрад – помнишь Косю, о котором он рассказывал? Он помогал В перекладывать музыку на ноты, ухаживать за животными и т. д. С музыкой проку от меня не будет. Наверное, стану кем-то вроде ассистентки, девушки на побегушках, присмотрщицы за животными в одном лице. Как бы взревновал Мышкин! Интересно, когда вырастет, станет ли он смотрителем зоопарка, как клятвенно обещает – вот только с него сталось бы повыпускать всех животных из своих клеток, и по улицам Мунтазира бродили бы тигры.

ВШ когда-то владел целым зверинцем на Яве, но на Бали считают, что животных в неволе держать нельзя. Поэтому он передал своих яванскому зоопарку – себе оставил лишь нескольких обезьян, с которыми расставаться отказывается. Он делит с этими обезьянами свою хижину, а в его ванной живет полным-полно крыланов. Если о них не знаешь, можно ненароком испугаться. Ящерицы, тараканы, пауки, даже скорпионы мне привычны – но вот крыланы! Я туда больше ни ногой. «Вы оставайтесь в своем мире, – говорю я крыланам и обезьянам, когда прохожу мимо них, – а я буду в своем и трогать вас не буду».

Деревья и растения здесь такие знакомые – многие могу назвать. Баньян, молочное дерево, банан, кокосовую пальму, чампу. Растет лотос и гибискус. Есть растения, которых я никогда раньше не видела. Понадобится время, чтобы узнать о них побольше. Буду их рисовать. Ты проследишь, чтобы Мышкин не забросил рисование? В этом году он у себя в школьном альбоме сделал несколько прелестных рисунков – у него талант. Я подумала, что смогу его подстегнуть, если буду рисовать маленькие картинки и вкладывать их в свои письма. Я рисовала их для Мышкина и отсылала, интересно, доходят ли до него мои письма. И разрешает ли его отец их читать? Предположу: НЧ захочет, чтобы Мышкин меня возненавидел. Это было бы естественно.

Я каждый день задумываюсь над тем, что происходит дома – именно в эту минуту, мысли вертятся по кругу – сейчас Мышкин просыпается, сейчас НЧ возвращается со своей прогулки, сейчас я иду на кухню, чтобы приступить к дневным делам, сейчас сижу снаружи, на веранде, только что мимо промчался Бриджен, спеша опробовать новую музыкальную композицию, волосы у него стоят дыбом, потому что он постоянно хватается за них, сейчас я думаю о том, чтобы сесть и начать писать, но не делаю этого, сейчас я выскакиваю из ворот, чтобы заглянуть к тебе – ах! Как бы мне хотелось, чтобы ты и здесь жила за углом и я всегда могла бы забежать к тебе в гости. Я так и не получила ни одного из твоих писем – ты же мне написала, правда? Надеюсь, они не потеряются в дороге. Надеюсь, ты мои письма получаешь.

С огромной любовью, твоя Гая

15 ноября 1937 г.

Моя дорогая Лиз!

Наконец получила от тебя хоть какие-то известия. Какое это облегчение – узнать, что дела обстоят не так скверно, как могли бы, но, Лиз, все же постарайся писать письма подлиннее – новостей побольше – рассказывай обо всем, что у вас происходит. Я начинаю понимать: ты не любительница пространных писем, не то что я – как-никак на это требуется время, верно? И одиночество. У тебя же нет ни того ни другого. Твои дни заполнены, и у тебя есть сотня друзей и пара сотен обязанностей, которые нужно выполнять каждый день, чтобы твой гостевой дом продолжал работать.

Я начала копить деньги на поездку себе и Мышкину и живописью занимаюсь со всей решимостью. ВШ пообещал написать к следующему году большую картину, которая послужит его взносом в то, что он называет «Фондом спасения Мышкина». Он все твердит, что прямо сейчас даст мне денег на то, чтобы его перевезти, – но что-то во мне упрямится, я должна сама это сделать. Наверное, мне нужно немного времени, чтобы успеть освоиться до того, как приедет Мышкин. В моей жизни никогда не было такого, чтобы я могла отложить все в сторону, позабыть о том, когда полагается есть, когда спать, и просто работать!

Поздним вечером я два раза выбегала из хижины и просто стояла, вдыхая темный воздух и густой лес вокруг и слушая гонг гамелана, гулкий звук которого отдавался у меня в костях. Я стою там, чувствуя, как лес проникает в мое тело, ощущаю еще незнакомые мне ароматы. Затем звук замирает и медленно возвращается удар за ударом. Меня от нее пробирает дрожь, от этой их музыки. Она заставляет меня понять, как далека я от всего, что знала. Возвращаюсь к себе, иду спать, просыпаюсь до света и лежу не двигаясь, с закрытыми глазами. С такой ясностью вижу перед собой, что буду рисовать.

Но, разумеется, никакой благотворительностью не пользуюсь, совсем никакой – ну, не считая еды и жилья, – их принимать почему-то не так зазорно, как брать деньги на то, чтобы перевезти сюда сына. (Отпустит ли его Нек, или мне придется его выкрадывать?) Я все коплю и коплю, ничего не трачу. Когда М будет здесь, В говорит, что провезет его по всему острову, покажет все «от носа до кормы»! Почему ВШ так много для меня делает? Между нами нет той близости, какая есть у него с Джейн (женой Колина, я писала тебе о ней в одном из предыдущих писем) или с другими людьми в этом месте. Дело, должно быть, в его смутном воспоминании о том, как он познакомился со мной, совсем еще девочкой, и моим отцом – десять лет назад, – а кажется, будто целую вечность. Мир с тех пор уже пережил два ледниковых периода – динозавры с мамонтами оказались стерты с лица земли – и явился новый мир.