По пути с Богом - Свами Рамдас

Возлюбленный Папа бесконечно любил своих преданных почитателей. Ни один духовный учитель не мог бы в течение четырех славных десятилетий проявить больше любви к тем, кто приходил к нему за помощью. Пребывающих в беспросветном отчаянии он ободрял любящей улыбкой, одновременно и такой особенной, такой неповторимой, и такой успокаивающей; тех, кто приходил, утопая в волнах преданности и не умея выразить любовь, переполнявшую их сердца, он принимал с той же лучезарной улыбкой, в одно время и понимающей, и исполненной человеческой симпатии.

Был еще один тип почитателей, приходивших к нему: они не могли сдержать себя в проявлении своей любви и выражали ее с помощью различных «силовых приемов». Они сжимали Папу в объятиях и не отпускали его, пока он сам не высвобождался от них, они бились головой о его ступни, кусали его пальцы или сжимали его стопы – лотосные стопы, которыми он прошел босиком ради них же множество миль, – так крепко, что ему приходилось буквально молить их отпустить его. Такие почитатели, которых Папа шутя называл «воинственными», нередко видели, как он при их приближении спешил спрятаться за спинкой своего стула. С воздетыми руками он просил их, нет, умолял! – сдерживаться и обращаться с ним помягче.

Как-то вечером, когда мне случилось быть в ашраме, Папе сообщили, что большая группа почитателей из мест, славившихся этим «воинственным» обожанием, слезла с поезда в Канангаде и направляется в ашрам. «Ну вот, теперь Рамдас попался», – сказал Папа жалобным голосом и бережно погладил свои ноги, как бы сочувствуя тому, что им предстоит вынести. «Рамдас жалеет вас, бедняжки», – сказал Рамдас своим ногам, а потом повернулся ко мне и рассмеялся: «Как трогательны эти почитатели, которые едут издалека, чтобы увидеть Рамдаса, – сказал Папа. – Они применяют к Рамдасу силовые приемы, потому что не могут сдерживать огромные потоки любви». Голос Папы был таким ласковым, что я подумал: «А ведь, наверное, Папа с таким же нетерпением ждет этих «агрессоров», как и всех других, более мирных гостей!»

Как раз в это время на аллее, ведущей к ашраму, показались огни такси. Папа сразу же поднялся (он сидел тогда в бхаджан-холле) и быстро встал за спинку своего стула. Машина уже остановилась у дверей, и дюжина почитателей, крича, смеясь, распевая Рамнам или просто восклицая «Папа, о Папа!», бросились прямо к нему. «Не забывайте, ну, пожалуйста не забывайте, что Рамдас состоит из мяса и костей и что он – не резиновая кукла», – говорил Папа, призывая их успокоиться. Слова Папы потонули в ликующих возгласах, – они столпились вокруг него, шумно требуя паданамаскара (прикосновения к стопам). Не прошло и нескольких секунд, как «авангард» отбросил стул – единственный барьер между ними и Папой – и окружил его. Одни что есть сил сжимали его в объятиях, другие крепко держали его за ноги, третьи стукались лбами о его стопы, а некоторые тянули за руки. Эта буйная сцена продолжалась, пока не пришла на помощь Матаджи. Ее появление подействовало на их души, как бальзам, и они стали успокаиваться, хотя многие пришли в сильное волнение, вновь увидев Папу и Матаджи спустя много лет.

В тот вечер, когда Папа отдыхал, Матаджи, растирая ему ноги, спросила: «Все еще больно, Папа?», и Папа, любящий друг своих почитателей, ответил: «Немного, но это не имеет значения. Ты только представь, сколько в этих простых людях преданности и как глубока их любовь, если в своем стремлении коснуться ног Рамдаса они полностью забывают о себе». Продолжая в том же духе, Папа сказал: «Как же счастлив Рамдас, вкушая этот нектар божественной любви от столь многих форм Рама».

«Они вдвойне счастливы, Папа, – усмехнулась Матаджи, – оттого, что у них есть тот, на кого они могут излить свою любовь».

Пропустив мимо ушей эти слова Матаджи, Папа сказал: «Рамдас никогда не чувствует себя счастливее, чем тогда, когда находится среди этих любящих друзей. Не скрою, он хотел бы, чтобы они были чуть менее напористы в выражении своей любви, но он все равно радуется их присутствию. С тех пор, как он покинул Мангалор с именем Рама на устах, ничего, кроме любви, не получал он от тех, кого встречал. Казалось, они влюблялись в него "с первого взгляда", хотя и говорил он в те дни очень редко, – ведь его губы беспрерывно, и днем и ночью, были заняты воспеванием имени Рама. И тем не менее они приглашали его в свои дома и радовались ему так, как радуется мать своему ребенку. И в самом деле, можно ли найти во всех трех мирах более любящую мать, чем Рам, обитающий в сердцах всех своих приверженцев?»

Папа поднялся, чтобы пройти в ванную комнату перед тем, как лечь спать. Внезапно в глазах его загорелся озорной огонек и он, глядя на меня, вдруг спросил: «Разве Рамдас не самый счастливый из людей?» Онемев от неожиданности вопроса, я несколько секунд молчал. «Почему ты молчишь?» – спросил он игриво. Обретя голос, я тихо откликнулся: «Папа, но ведь мы все еще счастливее, разве не так?» Но его трудно было увести в сторону. «Рамдас не спрашивает о вас, он спрашивает о себе». И Папа снова засмеялся, я же молчал, не зная, что ответить.

Один из самых давних почитателей Папы, с которым мне повезло встретиться, часто рассказывал, как Папа впервые вошел в его жизнь. Несомненно, Папа подпадал под описание Бога «Кхуда аневала», – «Тот, кто приходит Сам». Он всегда входил в их дом, когда он был им очень нужен и когда они думали о нем. Этот старый почитатель из Шалапура, которого, к сожалению, уже больше нет, рассказывал мне: «Нужно было видеть Свами в те дни, когда он был странствующим санньясином. Он приходил в нашу бедную деревушку, словно сам Ишвара – Господь Бог. Его тело, прикрытое грубой оранжевой робой, было кожа да кости, но лицо его излучало внутренний свет, а глаза так сияли, что нас неодолимо тянуло к нему. Он говорил, что Рам направляет его стопы к нашим дверям, и наши сердца трепетали при этих словах, так как мы знали, что это был не кто иной, как сам Рам, играющий роль слуги. Его приход в нашу деревню был похож на большой духовный праздник. В эти дни мы плавали в океане блаженства, мы забывали о наших домах, наших женах и детях, о нашей работе и повсюду следовали за ним».

Другой почитатель говорил: «То, о чем Папа рассказывал в книгах "В поисках Бога" и "Видение Бога" – лишь малая часть великих дел, которые совершал он во имя своего возлюбленного Рама, всегда, разумеется, приписывая Ему все, что происходит. Мы называли их чудесами, он же говорил о них как о делах Рама. Однажды мы все пошли за ним в деревенский дом, где ему готовилось угощение. Хозяйка дома потом рассказала, что она приготовила еду на дюжину гостей, а нас оказалось 50 или 60. И она призналась нам, что все прошло как нельзя лучше, – уж не был ли среди нас сам Бог? Еды было вдоволь не только всем нам, но хватило бы еще на несколько дюжин гостей. В другой раз, когда Папа уезжал от нас на поезде и мы все пошли на станцию проводить его, кто-то из нас дал ему маленький мешочек с едой. Папа тут же стал раздавать ее нам. Мешочек был и вправду совсем маленьким, но каждый из нас получил полную горсть прасада. Видя, что Папа раздает еду, пассажиры из других купе вскочили со своих мест и бросились к нему за прасадом, и он продолжал наделять угощением всех. Мешочек не опустошался».