По пути с Богом - Свами Рамдас

Мораль этой истории, сказал Папа, такова, что не нужно ждать, чтобы святой ходатайствовал за вас перед Богом, поскольку в его силах самому одарить вас тем, чего вы желаете. «Вместо этого просите его благословить вас Божьей милостью, и дело будет сделано».

Много картин проносится на экране моего сознания, когда я обращаюсь памятью к трем десятилетиям своей любви к Папе и его любви ко мне, любви такой беспредельной, такой теплой и такой бесконечно заботливой, что я, даже будучи уже взрослым, всегда ощущал себя ребенком, закутанным в теплые пеленки вечно-любящей матерью. Папа смеющийся и говорящий со своими почитателями; Папа – серьезный, сидящий за работой с небольшим листком бумаги из блокнота и карандашом в руке; Папа в зале для бхаджанов в той же неизменной позе, какая запечатлена изображением, на удивление живым, которое установлено теперь на его сидении, – сидящий тихо и спокойно, пока не закончатся бхаджаны; Папа, играющий с детьми, шепчущий им что-то на ухо и треплющий их за маленькие подбородки; Папа, идущий с обходом по ашраму со своей знаменитой прогулочной тростью и замечающий своим острым взглядом все, что происходит вокруг; Папа, читающий вслух Матаджи и другим обитателям ашрама что-то из жизни святого или из священного текста; Папа – в бесчисленных настроениях и делах, никогда не отказывавший никому, кто приходил к нему, никогда не пренебрегавший никакой работой, навязанной ему кем-то из почитателей. Таковы некоторые воспоминания о Папе, которые я в себе храню.

Есть и много других. Ведь жизнь Папы была полна любви и заботы о своих детях, живших в отдаленных частях Индии и в заморских странах. Каждый из тех, кто имел счастье общаться с Папой, хранит в себе свой собственный образ любящего учителя, но образ, который преобладает моем сознании, это образ Папы в роли гуру, выбранной для него Рамом. Сам Папа всегда говорил, что он – дитя и слуга Рама, и так вживался в этот образ, что как-то раз, беседуя с самоуверенным и чопорным посетителем, который хотел показать свою ученость, сказал, почтительно сложив ладони: «Рамдас всего лишь рупор Рама, он говорит только то, что Рам внушает ему. Что такое Рамдас перед лицом такого ученого человека, как ты?» Такое божественное смирение, несомненно, поубавило спеси визитеру и он, скорее всего, понял, что Рам и его так называемый рупор – неразличимы.

Но преданному почитателю, который принимает Папу как своего гуру, не о чем беспокоиться. Папа внушит ему уверенность в ту самую минуту, когда он получает от Папы посвящение в божественную мантру «ОМ Шри Рам джей Рам джей джей Рам».

Только искусный художник мог бы запечатлеть на картине этот высший миг в жизни почитателя, когда, сидя перед любящим учителем, он получал посвящение. Папа при этом говорил почитателю, как мать говорит своему ребенку, показывая ему первые буквы алфавита: «Не волнуйся, лишь повторяй за Рамдасом», – и Папа произносил каждое слово божественной мантры, заставляя почитателя прочитать его трижды после него, а затем просил его повторить ее трижды самому. Когда ученик успешно проходил этот тест, Папа поднимал руки и говорил ему: «Повторяй эту мантру всегда, днем и ночью, не важно, что ты при этом делаешь – сидишь ли, ходишь или путешествуешь, и с тобой все будет хорошо».

«А есть ли какие-то правила, Свамиджи?» – спрашивал почитатель.

«Никаких, – уверял его Папа, – не нужно тебе никаких правил, чтобы помнить Бога, а Рамнам и есть способ, чтобы постоянно помнить Его».

Все еще сомневаясь, что такой бесценный дар может полностью ему принадлежать, почитатель, желая быть уверенным, снова задавал вопрос: «Могу ли я повторять Рамнам до мытья?»

«И до и после, – улыбаясь до ушей, говорил Папа. – Как раз это и имел в виду Рамдас, когда говорил, что ты можешь повторять его постоянно. Но воспевая имя Бога, думай и о Его славе, Его величии. Говори себе: "О Господи, Ты – все, я – ничто. Ты высший Создатель, защита Вселенной, Ты все во всем. Ты руководишь всеми моими действиями, Твоя воля господствует надо всем! Твоя воля, о Господи, не моя. Ты – любовь, Ты – свет, Ты – блаженство, Ты – начало и конец. Ты не имеешь начала, так же как и конца". Говори себе всегда об этой славе Рама, и Рамнам сделает все остальное».

Цитируя одного известного святого, Рамдас замечал: «Рамнам – это столб, по которому ты должен заставить скакать вверх и вниз обезьяну своего эго, пока, выдохшись окончательно, она не убежит от тебя прочь навсегда».

Потом, показывая на ребенка, играющего на коленях у матери, резвого и веселого, Папа говорил почитателю: «Ты должен быть таким же беспечным и довольным, как этот малыш, совершенно уверенным, что кто-то заботится о тебе и знает, в чем ты нуждаешься. Этот заботливый опекун важнее даже, чем твоя земная мать, поскольку, если ты целиком отдашь себя в руки Бога, Он не только накормит и оденет, но и освободит тебя».

Папа ссылался на свой собственный опыт. «Где, ты думаешь, был бы сейчас Рамдас, если бы не любящая забота этой божественной Матери – Рама? В те годы, когда он странствовал как санньясин, забыв о своем теле и его нуждах, когда он бродил по дремучему лесу, не помышляя о еде, пристанище и других потребностях плоти, кто, кроме Рама, следил за каждым его шагом, кто приходил к нему в том или ином облике, чтобы накормить его, прикрыть его, защитить от явных и скрытых опасностей? Сам Рамдас не заботился о своем теле, он не боялся даже вовсе его лишиться, он так отдавался пению Рамнама, что ничто другое для него не существовало. Какими словами сможет рассказать вам Рамдас о любящей опеке Рама, о тех необычайных и чудесных способах, к которым каждый раз прибегал Рам, заботясь о нем? Ни одна мать не могла бы любить сильнее, чем Он. Великая Его доброта проявлялась в том, что Он заставлял Рамдаса каждую минуту чувствовать Его высочайшее, всеохватывающее присутствие, куда бы Рамдас ни направлял свои шаги, где бы он ни преклонял голову для ночного сна. Разве не хотелось бы и всем ощущать божественное присутствие?» Когда Папа так ставил вопрос, кто мог возразить ему?

Таков образ Папы, нашего возлюбленного гуру, который навсегда запечатлелся в моем сознании и который вдохновляет меня даже после того, как Папа все-таки решил покинуть нас, так же как будет он вдохновлять многих детей Папы в разных частях света. Папа тоже брал на себя заботу о своих детях и их мирских нуждах своими собственными загадочными способами, хотя и приписывал всегда свои дела всемогущему Раму. Любовь Папы к своим детям поистине не знала пределов, ей не было равных. Был один случай, о котором я часто рассказываю, потому что всякий раз, как я вспоминаю его, я переживаю его заново и, как тогда, чувствую, как Возлюбленный Папа прижимает меня к груди и нежно ласкает.

Мой очередное пребывание в ашраме подходило к концу, и я с тяжелым сердцем собирал вещи. Был сезон дождей, и в Рамнагаре дождь лил не переставая. Вечером накануне отъезда Папа спросил меня: «Как ты будешь добираться до станции?» (я должен был покинуть ашрам на следующий день в полдень).

«Я думаю пойти пешком, Папа», – сказал я.

«А у тебя есть зонт?» – спросил Папа.

«Нет, Папа, – ответил я, – это ведь совсем неважно. Я дождусь момента, когда дождь утихнет».