Темное искушение - Даниэль Лори

Когда он поднял меня, мои глаза открылись, и я заморгала от резкого света. Юлия выбежала из комнаты после того, как Ронан что-то прорычал ей.

Мое платье цвета подсолнуха и костюм Ронана от Tom Ford были испачканы радужной блевотиной. Интересно, так ли я умру, отравившись черным чаем в объятиях дьявола? Интересно, будет ли ад таким же гостеприимным, если у него будет акцент, острые резцы и покрытые татуировками руки?

Смех мадам Ричи прозвучал у меня в голове, посылая холодок по спине, который беспокоил меня так сильно, что я сказала между слабыми вдохами:

— С учетом того, как много я блевала из-за тебя, можно было подумать, что ты поймешь намек.

— Ne govori.[78]

Это было мягко, но резко.

Он усадил меня на диван в гостиной. Когда вес навалился на мои мышцы, я попыталась лечь, но Ронан, сидя на корточках передо мной, удерживал меня в сидячем положении за шею.

Юлия, чье сухое выражение лица говорило, что она считает, что я драматизирую, протянула Ронану стакан воды и таблетку, которую он попытался положить мне в рот. Я отшатнулась от его руки и покачала головой.

— Voz’mi tabletku.[79]

В голове у меня стучало. У меня не было сил даже пытаться расшифровать грубый Русский язык.

— По Английский, пожалуйста.

Мимолетная пауза в его глазах исчезла вместе с чем-то изменчивым.

— Возьми эту чертову таблетку, Мила.

Однажды он уже накачал меня наркотиками, и я должна усвоить урок. Хотя, с моей блевотиной на его рубашке, моим именем на его губах, все еще висящим в воздухе, и близостью его взгляда, я позволила ему положить таблетку в рот, прежде чем заставила себя выпить.

Зазвонил телефон, и он встал, чтобы ответить. Я воспользовалась возможностью откинуть голову на подлокотник и закрыть глаза, чтобы облегчить боль. Похлопывание по лицу заставило меня застонать и снова открыть глаза.

— Ne zasypay[80], — сказал он мне.

— По Английский, — напомнила я ему.

После секундного осознания, которое сказало мне, что он не понял, что он говорил по-русски, он стиснул зубы и ушел, продолжая терроризировать того, кто висел на другой линии. Мои веки были такими тяжелыми, что я позволила им снова сомкнуться, но покой был прерван еще одним похлопыванием по щеке.

Я уставилась на Ронана так пристально, как только могла.

— Прекрати.

Телефон у его уха, его пристальный взгляд впился в мой.

— Если ты заснешь, я отшлепаю тебя по заднице.

Мы смотрели друг на друга в течение одной долгой секунды. Если бы он не заставил меня выплеснуть чай ему в лицо, то не наказал бы меня за то, что я заснула после того, как меня отравили. Хотя, по какой-то причине, я позволила ему угрожать и заставила свои глаза оставаться открытыми.

Через мгновение он отвел от меня взгляд и направился к входной двери. Он вернулся со знакомым лицом: доктор, с которым я познакомилась в первый вечер в Москве. Тот, кто пытался предупредить меня. Этот дом казался таким далеким, что я понятия не имела, как ему удалось добраться сюда так быстро. Мое воображение разыграло сцену, как доктор в подземном мире садится в поезд под названием Сатанинский Экспресс. Теперь меня уже ничто не удивит. Пока они обменивались Русскими словами, Кирилл встал передо мной на колени, посветил мне в глаза фонариком и проверил пульс. Казалось, я прошла полный процесс, но на этот раз я знала, что дьявол был в комнате.

Когда Кирилл достал из портфеля капельницу и иглу, во мне волнами запульсировала тревога. Усталые мышцы задрожали, когда я заставила себя подняться на ноги, и, слегка покачиваясь, я небрежно объявила:

— Я иду в свою комнату.

Кирилл нахмурился и сказал что-то Ронану, который с унцией сухого веселья поймал меня за талию и потянул назад.

Слабо сопротивляясь ему, я сказала:

— Серьезно. Я чувствую себя прекрасно.

Ронан силой усадил меня на диван.

— Мы обсудим твою привычку лгать позже. — он опустился передо мной на корточки и убрал с моего потного лица прядь волос, покрытых блевотиной. — Прямо сейчас ты позволишь Кириллу вылечить тебя.

— Я не хочу этого делать, — отчаянно выдохнула я. — Мы можем сделать это завтра?

Взгляд, которым он одарил меня, сказал: нет. Он кивнул Кириллу, чтобы тот продолжал, прежде чем сказать ему:

— Sdelay vse pravilno s pervogo raza.[81]

Кирилл судорожно сглотнул. Мне не нужно было знать, что сказал Ронан, чтобы понять, что он только что угрожал ему.

Я напряглась и крепко зажмурилась, но острый укол иглы в верхней части ладони не заставил мое кровяное давление резко упасть, как я ожидала. Возможно, оно уже слишком низкое. Или, может, пребывание в этом доме изменило восприятие моего тела того, чего я должна бояться. Это была не игла и не кровь. Почему-то передо мной даже не сидел на корточках Дьявол.

Я открыла глаза и увидела, что капельница уже полностью установлена. Холодная жидкость побежала по моей крови, вверх по руке. Мой усталый, полуприкрытый взгляд встретился с Ронаном, и момент растянулся во времени и пространстве, пока мое тело боролось с ядом внутри. Но смотреть в глаза этому мужчине было все равно что заглядывать в колодец, дарующий бессмертие. Он мерцал, призывая меня прыгнуть в его темные глубины, и стирал страх изнутри, что я никогда не смогу выбраться обратно.

— Я умру?

Эти мягкие слова вырвались у меня.

Его взгляд потемнел.

— Nyet.

Никогда не следует доверять монстру, но нечто тяжелое наполнило мою грудь, и я поверила ему. Если кто и понимал, что такое смерть, так это этот человек с черными, как уголь, глазами. Если только ничего не подозревающая жертва не подойдет слишком близко и не увидит, что они сверкают, как танзанит.

Я уронила голову на спинку дивана. На руке у него все еще была блевотина, которую он вытер о брюки, но он выглядел собранным, слишком собранным, чтобы быть настоящим. Это зрелище напомнило мне его предыдущие слова. «Я поплыл» всплыло воспоминание о том, как папа учил меня плавать на яхте в Атлантике после того, как привязал ко мне столько флотационных устройств, что меня унесло бы, как воздушный шар на сильном ветру.

Ностальгическая улыбка тронула мои губы, когда я спросила:

— Как ты научился плавать?

Секунду он наблюдал за мной.

— Когда мне было восемь лет, на заднем сиденье машины после того, как моя мать положила кирпич на педаль газа и автомобиль въехал в Москву